Певец из Кастагвардии (Онд - 2)
Шрифт:
Она откинула крышку ларчика, и вместе с Амариллисом они устроили гнездышко для Некронда из прядей волос и сухих трав, которые Май купила в Кастагвардии. Древний талисман, помеченный черной полосой ожога, выглядел совершенно невинно - как будто редкая птица залетела сюда и снесла яйцо. Как окаменевшее яйцо кречета или орла, думала девушка. Кто бы мог подумать, что в нем скрывается такая сила? Первый Друид был мудр, придав талисману такую форму. Когда Май в первый раз увидела Некронд, она, помнится, была почти разочарована. Она ожидала, что Яйцо окажется золотым, или алым, с серебряными рунами по поверхности, или выточенным из цельного
Они с Амариллисом стояли рядом и смотрели вниз, на Некронд у своих ног.
Май вздохнула. Ей было непривычно легко: огромная ноша упала с ее плеч!
– Но я никогда не вернусь к тому человеку. Если я сделаю это, то однажды могу проболтаться ему, где находится Некронд, и он пойдет за ним.
Внезапно девушка поняла, что нужно сделать. Всю дорогу сюда она колебалась, готовая развернуться и броситься обратно, к Каспару: но теперь наконец решилась. Май оставляет Каспара навсегда. Она долго смотрела на Амариллиса и видела не прекрасное лицо, не стройное мускулистое тело, но только любовь и заботу в его глазах, странно поблескивавших в зеленом свете. Все встало на свои места. Если Май будет принадлежать другому, она никогда не вернется к Спару. Отдав себя Амариллису, она навек избавит Спара от предательского Некронда.
Ее беспокойного лица коснулась улыбка.
– Спой мне, - попросила Май.
– Но не магией лесничего, просто своим голосом. Спой мне голосом своего сердца.
Она изучала выражение его глаз, а потом шагнула вперед и отдалась его объятиям, пробуя вкус поцелуя. Май все еще смотрела Амариллису в глаза и видела, как в них отражается ее собственный взгляд. Она рассмеялась.
– Скажи мне еще одно... Рубины, откуда ты знал, где их найти?
Он улыбнулся в ответ.
– Это очень просто. Я - бессмертное солнечное существо, происхожу от Солнца и повсюду чувствую Его присутствие. Когда рубины создавались, они пили солнечный свет, и в них заключены капли этого света. От этого они так сверкают, а еще излучают тепло, которое я чувствую сквозь камень. А теперь тс-с! У нас будет много времени, чтобы поговорить.
И он запечатал ей уста поцелуем.
Потом они лежали рядом, тела их тесно сплелись. Тая от нежности Амариллиса, Май глубоко заглянула ему в глаза, ища его истинной сущности. И пока она смотрела, желтые радужки глаз лесничего приобретали естественный карий оттенок, мешаясь цветом с ее собственными глазами. Так Май увидела его душу.
ГЛАВА 26
Каспар постелил на пол свой плащ и осторожно уложил на него Урсулу.
Тяжело дыша, Рейна привалилась к столу, пачкая локти в вековой пыли.
– Займись девушкой, - рявкнула она на Элергиана, который суетился вокруг.
– У меня все в порядке, просто устала.
Глаза Урсулы закатились. Тихо постанывая, она поджала ноги, сворачиваясь клубком от жестокой боли в животе.
– Жабий яд жжет ее внутренности, - объяснил маг, приподнимая голову девушки и вливая ей в рот серебристую триночницу.
– Ничего, потерпи, храброе дитя... Скоро станет полегче. Трижды поспишь - и выздоровеешь.
– Он бросил сердитый взгляд на Каспара.
– Что ты встал? Пойди, найди где-нибудь воды!
И, отвернувшись, старик принялся освобождать Урсулу от обрывков одежды, чтобы осмотреть ее раны.
Юноша стиснул зубы: все тело девушки, юное и сильное, хотя по-женски округлое,
Каспар отвел глаза от страшного зрелища и взглянул на купол. Через густую завесу пыльной паутины он увидел роспись - по темно-синему потолку белые созвездия. Вода, напомнил он себе и огляделся. Здесь, как в комнате Морригвэн, было множество полок, уставленных всякой всячиной. Ножи, кости, чаши, кувшины... В некоторых прозрачных сосудах светились разноцветные зелья. Камин засоряло множество гнезд галок, должно быть, столетиями падавших сюда через дымоход.
Оставляя следы на толстом ковре пыли, Каспар поспешил через купольный зал в следующие покои. Он быстро прошел несколько темных и пыльных комнат; здесь были бочки, горшки и вазы, но совершенно пустые. Только в конце этой длинной анфилады обнаружился зал с круглым колодцем в середине.
Перегнувшись через край, Каспар увидел собственное отражение. Он дунул - изображение затрепетало. Вода была всего в футе от края, она казалась темной, но пахла нормально. Юноша намочил в ней палец и попробовал воду на вкус. Она оказалась сладкой. На полу у ног лежал деревянный ковшик, но едва Каспар поднял его, дряхлое дерево распалось у него в руках. Вспомнив, что в соседней комнате много металлических сосудов - золотых и еще каких-то, почерневших, должно быть, серебряных, - он бросился туда. Не сразу, но все же отыскал подходящий сосуд без дырок и набрал воды.
Элергиан забрал у него кувшин без малейшей благодарности, добавил в воду чуть-чуть триночницы и начал промывать раны Урсулы. Видя, что его помощь здесь не требуется, Каспар пошел лечить своего коня. Он насильно раскрыл ему рот и влил под язык немного волшебной жидкости. Огнебой проглотил, округлив глаза от незнакомого вкуса.
Рейна подала Каспару еще одну склянку с триночницей.
– Никогда не пробовала поить этим лошадей... Но мне кажется, все-таки лучше дать ему еще одну порцию. Если лекарства слишком мало, оно может не подействовать. Впрочем, если его слишком много, энергия триночницы может разорвать живот. Рассчитай правильно - и у тебя будет самый здоровый конь в Кабаллане.
Каспар криво улыбнулся и принялся скрести куском черного мыла бока коня, отмывая его от жабьей грязи.
Когда мытье и лечение наконец кончились, все уселись на пол, устало дыша. Урсула глубоко заснула, и Огнебой, лежа на боку, всхрапывал во сне. Прошло несколько часов, прежде чем все отдохнули.
Первым проснулся Огнебой и сразу вскочил на ноги. Элергиан подал ему ведро с водой, и скакун долго пил, а потом снова свалился спать. Урсула проспала куда дольше. После того как она тоже утолила жажду, Каспар воспользовался возможностью разузнать о волке.
Урсула глядела на него мутными глазами.
– Я не знаю. После встречи с жабами он сварил из трав какое-то снадобье и дал его Мамлюку, а нам с конем не дал.
Сказал, что это противоядие. А потом сказал, что отойдет ненадолго, и побежал вперед. Я не поняла зачем. Должно быть, просто сошел с ума.
– Взгляд девушки затуманился, голова склонилась. Она закрыла глаза, снова засыпая, и пробормотала: - А где песик? Ведь он не потерялся? Я с ним дружила.
И Урсулу одолел второй сон.