Певец из Кастагвардии
Шрифт:
– Ничего я не натворил, – огрызнулся Каспар. – Вообще ничего. Они просто не могут понять, что происходит, вот на меня все и валят. Вечно я во всем виноват.
– А я-то думал, ты властительный лорд! Наследник Торра-Альты и всякое такое. Почему ты им позволяешь так с собой обращаться?
– Потому что я никто, Папоротник, – попытался объяснить Каспар, но только вздохнул, не видя в этом смысла.
Халь всегда вызывал у окружающих куда больше почтения, чем он сам, а Брид, она высшая жрица, будущая Матерь, самая могущественная из Троицы. Не важно, сколько у Каспара
Папоротник ткнул волчонка концом палки. Рунка ухватила ее зубами и принялась теребить.
– Что за ребячество, – проворчал Каспар, отнимая палку у лёсика.
– Ну, ты ж так ничего и не объяснил, – хмыкнул тот. – Как тебе удается вызывать волков?
Каспар пожал плечами и потер макушку:
– Три года назад для того, чтобы спасти Торра-Альту от волков и выручить мою матушку, высшую жрицу леди Керидвэн, мне пришлось отыскать себе талисман. Яйцо.
– Яйцо?! – с презрением повторил Папоротник. Каспар кивнул.
– Но это было не простое яйцо, а волшебное. В нем крылось дыхание жизни древних чудовищ, когда-то свободно рыскавших по миру. Потом Первый Друид изгнал их в Иномирье, страну духов. Яйцо дает мне возможность призывать их обратно. Оно притягивает их призрачные формы, и постепенно они обретают плоть. Называется оно Некронд.
– И ты, что ли, его хозяин? – не поверил лёсик.
– Сдается мне, у него не может быть хозяина. Я его хранитель. Правда, жрицы мне его не доверяют, – с горечью добавил Каспар. – Им кажется, что в Яйце слишком много силы и что я с ним играю.
– А ты играешь?
– С ваалаканской войны не играл. Правда, у меня все время случаются искушения. Раз или два, должен признаться, я не устоял, призвал несколько тварей, но тут же отправил их обратно. Я же не такой безответственный!
– Кажется, ты сам себе не веришь, – произнес Абеляр. Каспар поднял голову и увидел, что лучник стоит перед ним, а отсветы пламени играют на его хмуром лице.
Каспар уронил руки. Его отчаяние было вполне настоящим.
– Никто больше не может добраться до Яйца. Пока я был в Торра-Альте, его не трогали – я проверял каждый день. Но волки все равно появились. Иногда я боюсь, что их вызвали мои сны, хоть и не знаю, как такое могло случиться. Я ведь ничего не способен сделать, если не держу Яйцо в руках, а его тут нет!
– Полагаешь, твой дух ночью может выходить из тела и пользоваться Яйцом? – спросил Абеляр.
Каспар кивнул. Признав свою вину, он будто сбросил тяжкий груз с плеч.
– Возможно, все эти люди погибли из-за меня. К ним подошла Брид и протянула Каспару руку.
– Пойдем к костру, нам надо поговорить. Твои подозрения могут оправдаться. Пока будешь спать, я разложу вокруг тебя защитные руны. А потом нужно спешить домой, к Морригвэн и Керидвэн – они сотворят обряд, чтобы укрыть твой разум от силы Яйца. Древние твари, тысячи лет назад изгнанные из нашего мира, алчут вернуться в круг жизни. Объединенная воля столь многих существ, сосредоточенная на одном желании, невероятно могущественна. Магия, созданная ею, способна пересекать грани между мирами. Они жаждут свободы,
– Да я, наверное, ветку задел, – пробормотал Каспар. – Опять кровь течет.
– У меня и без того забот полно. Брид поджала губы и занялась рунами.
Каспар скрючился у огня и никак не мог успокоиться. Ему не нравились тени деревьев, нависавшие над поляной, будто огромные стервятники. Вот бы скорее вернуться в Торра-Альту! Там горы и чистое, открытое небо…
В лесу раздался шорох, и все вздрогнули. Каспар привычным движением схватился за лук. Папоротник вытянул шею, нос у него завертелся быстро-быстро. Потом лёсик расслабился:
– Не волк и не медведь. Просто человек.
Халь уже стоял на ногах. Не проронив ни слова, он исчез среди деревьев, а несколько минут спустя, вернулся, поддерживая под локоть пожилого солдата. Следом ковыляли еще двое.
– Ох, мастер Халь, хвала Матери, что вы целы, – говорил солдат. Увидев остальных, он приветственно кивнул им. – А я за ними погнался, но четверо развернулись и убили наших коней.
– Отдохни, Огден, – ласково сказал ему Халь. – Спешить больше некуда. Садись к огню.
– Они забрали принцессу и всех дворян, кроме вас, – тяжело дыша, произнес сержант. – Засунули в мешки, привязали к лошадям. Потом двинулись в глубь леса, а с боков их охраняли волки. Тут без колдовства не обошлось!
Пока он рассказывал, Брид намешала в золотой чаше, нашедшейся среди приданого, какого-то успокаивающего зелья, протянула сержанту, после чего вернулась к раненым.
Кругом, среди перевернутых повозок, лежали груды самоцветов. Солнечные рубины сияли в отблесках костра, будто фонарики сказочных эльфов.
– Вот бы в карманы напихать – богаче нас во всей Бельбидии не найдется, – пошутил Огден.
Остальные засмеялись, но собирать драгоценности никто не стал. Здесь, посреди леса, полного смерти, камни казались не дороже сухих листьев.
Халь взглянул на торра-альтанцев, на Кеовульфа и на восьмерых солдат, выживших после нападения. Среди них не было ни одного кеолотианца.
– Будет война.
– Война? Почему? – спросила Брид. – Несомненно, король Дагонет и король Рэвик объединят усилия и соберут необходимую сумму, чтобы обеспечить возвращение принцессы. А потом их армии станут вместе прочесывать лес, пока не найдут похитителей и не покарают их. При чем здесь война?
Халь покачал головой:
– Будет война между Кеолотией и Бельбидией. – Он порылся в нагрудных карманах и достал несколько клочков пергамента. – За этим стоит Ренауд, говорю вам. Еще до того, как мы въехали в лес, я знал, что он готовит засаду. За всех дворян возьмут выкуп, но принцессе Кимбелин живой не остаться.
– Откуда ты знаешь?
Халь сложил из пергамента мозаику.
– Помнишь? Я нашел записку, спрятанную в волчьем трупе. Здесь говорится о принцессе и шестнадцати повозках, а дальше – что она не должна покинуть Троллесье.