Певец Волги Д. В. Садовников

Садовников Дмитрий Николаевич

Такой специфический подбор рассказов, вложенный в уста одного рассказчика, придает сугубо мистический облик его носителю. Новопольцев, несомненно, гораздо более трезв, реалистичен. Легендарные мотивы имеют место в его творчестве, но не являются в нем преобладающими. Однако характерным является то, что как раз произведения этого типа — легендарные сказки — по своим стилистическим приемам несколько выпадают из его творчества. На них не распространяется балагурная, потешная рифма, столь свойственная художественному стилю Новопольцева.

Блестящая характеристика личности и творчества Абрама Новопольцева дана М. К. Азадовским [27] . «Это, — пишет Азадовский, — знакомый тип сказителей-балагуров, неизменных участников „веселых бесед“, любимых членов артелей,

тип сказочника-увеселителя, как называют его некоторые исследователи. Его стиль вполне соответствует такому беглому построению. Сказительское мастерство Новопольцева обнаруживается не столько в психологической или социально-творческой переработке основных элементов сказки, сколько в ее внешней формальной стороне. Основная манера его — рифмовка, которая является одним из типичнейших приемов этого балагурного стиля».

27

М. К. Азадовский. Русская сказка, над. «Academia», 1932 г., т. I.

Новопольцев, как это неоднократно высказывалось в литературе, является типичным представителем наследия скоморохов.

От Абрама Новопольцева записано 72 текста. Репертуар его исключительно разнообразен по своему содержанию: здесь и сказки о животных, и сказки волшебные, новеллистические, и сатирико-бытовые, и шутливый анекдот, и сказка-легенда. Во всем творчестве Новопольцева сказывается исключительное его мастерство; оно проявляется и в искусном построении сюжета, и в оригинальных контаминациях, и в мастерстве передачи; язык его образен, остер, изобилует поговорками. Это крупнейший мастер художественного слова.

Помещаемые нами тексты напечатаны в сборнике Садовникова «Сказки и предания Самарского края».

1. Иван царевич и Марья-Краса, Черная Коса. Одна из лучших волшебных сказок А. Новопольцева. Разбор ее сделан М. К. Азадовским, основные выводы которого мы и даем. В данном варианте мы имеем соединение трех различных сюжетов: двух братьев (по указателю Андреева 303) [28] , освобождение царевны от змея (Анд. 300 А) и сюжет трудных задач, выполняемых с помощью зверей-помощников (Анд. 554). В таком сочетании сказка нигде более не встречается, по замечанию Азадовского данная редакция является изобретением самого сказочника; оригинальным является также образ Карки-богатыря, соединившего в одном лице тип богатыря-помощника и верного слуги. Характерна концовка сказки, являющаяся типичной скоморошьей формулой: «и нам молодцам по стаканчику пивца».

28

Н. П. Андреев. Указатель сказочных сюжетов, 1929 г. (в дальнейшем именуем сокращенно — Анд.).

2. Спящая девица. В этой сказке мы имеем соединение двух сюжетов: об оклеветанной девушке (Анд. 883) и мертвой царевне (Анд. 709), сюжет, разработанный Пушкиным в его знаменитой сказке «О мертвой царевне и о семи богатырях». Такое соединение традиционно. В данной редакции сказка представлена в сборниках Афанасьева [29] и Соколовых. [30]

Оригинальность Новопольцева, по замечанию М. К. Азадовского, выразилась в сцене разоблачения, где в образе переодетой девицы он набросал некоторые свои автопортретные черты. «А вот я из Помряськина сказывальщик», — говорит переодетая девица.

29

А. Н. Афанасьев. Народные русские сказки, изд. 2, 3, 4-е, № 121–6.

30

Б. и Ю. Соколовы. Сказки и песни Белозерского края, 1915 г., № 26, 27.

3. Учитель и ученик. Вариант одной

из популярнейших сказок (Анд. 325). Сюжет устойчив почти во всех вариантах. Индивидуальная разработка его сказочниками заключается в различии мотивировки отдельных положений. Так, например, различны мотивы отдачи сына в науку колдуну: бедность родителей, стремление к легкой наживе, «легкому хлебу», жадность злой мачехи и т. п. Еще более варьируются сказочниками обстановка и причина последней купли сына (колдуном): старик соблазняется большей суммой денег и, несмотря на запрет, продает коня с уздечкой; отдает уздечку (с конем-сыном) по постановлению суда, полиции, под давлением барышников; колдун силой отнимает уздечку и т. д.

В ряде вариантов на первый план выступает мотив обиды (старик сердится на сына за вещее предсказание птиц). У Новопольцева обида настолько овладевает стариком, что он тут же топит сына в Волге. Это заставляет сказочника отступить от традиционной сюжетной схемы: сын продан колдуну не отцом, а хозяевами; сын таким образом расплачивается с хозяином за ночлег (мотив с уздечкой отсутствует). Вариант Новопольцева особенно интересен ярко выраженным местным (волжским) колоритом; обычно в известных нам печатных вариантах внешняя обстановка дается нейтрально.

4. Ванюшка и Аннушка. Вариант известной сказки о братце и сестрице (Анд. 450). В сказке Новопольцева мы имеем соединение двух сюжетов. Сюжет «Одноглазки, Двухглазки и Трехглазки» (Анд. 511) искусно сочетается у Новопольцева с сюжетом сказки о «Братце и сестрице».

В таком сочетании сказка больше нигде не встречается. Она является продуктом творческой изобретательности самого Новопольцева. Обычное начало этой сказки: мачеха выгоняет детей из дома, они странствуют, братец лижет козлиное сало, превращается в козленочка и т. д.

Своеобразную контаминацию этого основного сюжета мы имеем в сказке Ончукова [31] : девушка отдана отцом водяному (Анд. 313); ее увозит козел; бегство с помощью бросанья чудесных предметов (Анд. 313–1); на девушке женится купец и т. д. В вятском сборнике Зеленина [32] и у Смирнова [33] сказка начинается с сюжета о «небесной избушке». Сказка Новопольцева «Ванюшка и Аннушка» является характерным образцом его сказительской манеры. По справедливому замечанию М. К. Азадовского, в ней ярко выступают особенности его балагурного стиля — введение потешной рифмы, отчего резко меняется общий тон и направленность сказки. Она в значительной мере теряет свой трогательно-сантиментальный характер (см., например, описание смерти старухи, изображение горькой участи сирот и т. д.).

31

Н. Е. Ончуков. Северные сказки, 1908 г., № 128.

32

Д. К. Зеленин. Великорусские сказки Вятской губ., 1915 г., № 11.

33

А. М. Смирнов. Сборник великорусских сказок архива Русского географического общества, вып. I–II, 1917 г., № 43.

5. Подмененая невеста. Новеллистически-бытовая сказка (Анд. 870); аналогичных вариантов в печатных сборниках не находим. В этой сказке нашли свое яркое отражение социальные тенденции Новопольцева: вся его симпатия на стороне бедной крестьянской девушки («шурья-то пасут стадо, а тесть с тещей ходят с сумочками»), торжествующей над беспутной бариновой дочкой.

6. Марко богатый. Вариант одной из популярнейших новеллистически-легендарных сказок (Анд. 461), известной в двух редакциях: по одной из них Марко, желая погубить зятя, посылает его на завод, но попадает в котел сам; по другой — жадный Марко, желая получить богатство сам, отправляется «на тот свет» и становится вечным перевозчиком. Вариант Новопольцева относится ко второй группе. (См. близкий ему вариант у Афанасьева, № 173.)