Певец Волги Д. В. Садовников

Садовников Дмитрий Николаевич

Богатырь девка

(«Это было в Нижнем городу»)

Это было в Нижнем городу… (Сказ мой быль, не то, что небылица!)? Раз к реке Почайне за водой Вышла Дуня, красная девица. Чуть заря черкнула за окном, Поднялась и, подцепивши бодро Коромысло на плечи, пошла, На ходу раскачивая ведра… Ветер свежий веял ей в лицо, Щеки рдели от прилившей краски… Не впервой ей за городом быть, — Не робка: выходит без опаски! Только стала под гору сбегать, Из ворот торёною тропою, — Хвать — татарин, а за ним еще; Набежали целою толпою! Подскочил один, да отлетел, — Не пришелся, видно, ей по мысли, Размахнулась правою рукой, Левая лежит на коромысле. Тяжела у Дунюшки рука, — В городу не мало этой силе Дивовались:

«Будешь за вдовцом», — Ей, смеясь, подруги говорили, «Прочь отсюда! — крикнула она, — Что пришли? Вам, нешто, здесь дорога! Сунься только, так и разнесу!» Глядь-поглядь, а их и больно много… Застучали ведра по земле, Покатились под ноги татарам, Коромысло в девичьих руках,— Не отдастся, красная, задаром! Словно хлеб взялася молотить, Бьет кругом направо и налево; Расплелася русая коса, Губы в кровь искусаны от гнева… Стиснув зубы, кидалась она, Разбегались три раза татары, — Коромысло, словно на току, За ударом сыпало удары. Шестерых их клала на песок, Да на грех о сосну перешибла; Кинулась в середку со щепой, Раз — другой ударила и сгибла! — Как береза белая в лесу, Срубленная под корень, упала, — Небо алой кровью облилось, Из зари кровавой солнце встало. Обуяло страхом татарье, Развело, поганое, руками: «Коли все такие девки там, Где же нам управиться с парнями!» Под стенами кинувши тела, Отступили целою ордою… Вот так память девка задала, Выйдя утром к речке за водою!..

Стрела

(«Кучум сдержать не в силах гнев»)

Кучум сдержать не в силах гнев, Сказал: «Позвать ко мне Ахмета! Он смел ослушаться меня, — Пускай поплатится за это!..» Татарин входит молодой В шатер разгневанного хана, И говорит ему Кучум Среди собравшегося стана: «Ослушный раб! Когда шутить Ты вздумал дерзостно со мною, — Так знай же, за свою вину Заплатишь завтра головою!..» «В твоих руках я, мощный хан; Не страшно мне лишиться жизни, Но думал я, что, может быть, Ее пожертвую отчизне…» Нахмурил брови хан Кучум На речи смелого Ахмета: «Когда ты правду говоришь, Так докажи мне: до рассвета Ступай сегодня к казакам И мне из середины стана, Во чтоб ни стало, укради Стрелу казацкого колчана!..» Ахмет выходит. Вслед за ним Идет татар толпа густая, На гибель верную и смерть Его глазами провожая. …Проходит ночь, Ахмета нет, — Кучум не спит, боясь измены; Всю ночь вкруг ханского шатра На страже латники без смены. Заря растет, и новый день Встает среди людского шума… Подходит кто-то, не спеша, К шатру могучего Кучума. И хану просит доложить, Что он исполнил повеленье. Ведут к Кучуму, тот глядит, Не в силах скрыть свое волненье… Седой татарин перед ним Стоит с полупотухшим взором И подает ему стрелу — С немым, но тягостным укором. Он поседел за эту ночь, Сдержав обещанное слово: Прополз один в казачий стан И старцем стал из молодого… Презреньем взор его горит… Рабам покорным он не сроден… Хан отвернулся: «Уходи Отсюда, дерзкий! Ты свободен!..»

Попутный ветер

(«Ясный день глядится в воды»)

(Народная сказка)

Ясный день глядится в воды, Неба ровная лазурь Не пророчит близких бурь, Переменчивой погоды. Вот лебёдок белых стая На реке разбила стаи — Белогрудый караван Дремлет, ветра поджидая. Нет попутному охоты. Двинуть грузные суда, Чуть колышется вода, Виснет парус без работы…

I

«Тронься, ветер, ты, низовый! Полно, будет отдыхать! Тучей темною свинцовой Принакрой ты Волгу-мать; Разведи речную воду, Беляки седые вспень, Дай попутную погоду, Отряхни скорее лень! Что гуляешь без заботы, Или волюшка мила? Позабыл свои налеты Темнокрылого орла!..» Так пловцы молили долго… Набежали облака, Затуманилася Волга Мать-кормилица река.

II

Задался по божьей воле Ветряный денек, Рыщет ветер в чистом поле Вдоль и поперек; Вот хлебами пробегает, Приутих на миг, Вот с прохожего срывает Шапку, озорник. Покачнулись, зашумели Темные леса; Пеной волны забелели, Вздулись паруса.

III

Той порою из села Старушонка внучке С торгу бережно несла На

полтину мучки. Как стерпеть озорнику? И хитер, и ловок Подлетел, и всю муку Выдул из ночевок. Пущен по-ветру укор: «Ишь, полтиной медной Нажился залетный вор От старухи бедной!» И нужда-то и беда… Исстари ведется, Что где тонко, там всегда Ниточка и рвется! Вся развеяна мука И ни гроша денег… Без радельного сынка Год-то тяжеленек.

IV

Встречу старухе — служивый как-раз, Не молод, видно, что дока; Выслушал он о покраже рассказ: «Царь, — говорит, — недалеко… Счастье твое, что попался солдат; Правды — в Москве лишь добиться, Ветер-то в поле поймаешь навряд, А без суда не годится. Только минуй ты московских судей, Разных подьячих да дьяков. Прямо царю ты челом своим бей: Суд у царя одинаков. Правду, старуха, тебе говорю… Ветер пусть по полю рыщет, Ты же ступай да пожалься царю: Он виноватого сыщет!» — «Где мне дойти? Укажи, доведи: Путь до Москвы тебе ведом…» — «Ладно, старуха, за мною иди!..» Робко пошла она следом.

V

Высоки, и светлы, и богаты Красовались царёвы палаты: Всюду била в глаза позолота, Дорогая резная работа, Залита была в золото, даже, В переходах стоявшая стража… Привели перед грозные очи: Царь сидел многодумнее ночи На резном золоченом сиденьи, Рядом — сын, а кругом в отдаленьи Холодна и недвижно-угрюма Заседала боярская дума. «Что вам надо?» — спросили сурово… Началось челобитное слово.

VI

Небывалое дело… Поставлен на миг Суд прощеньем таким В неисходный тупик. Напряженно кругом Все решения ждут, Призадумался царь, Что поделаешь тут? Вдруг сынок молодой, Ясноокий сокол, Встал, отцу своему Речь такую повел: «Место царское мне Уступите на срок: Я могу разрешить, Что суду невдомек! Мне не ведом закон, И какой я судья, Но найду, укажу Виноватого я!» И тревога видна В его детских очах, И дрожит, как струна. Эта речь на устах. Царь ответил ему: «Если чутко в груди Бьется сердце твое, Так садись и суди!» И думцам объявил: «Станет сын, а не я, Буйный ветер судить — Это воля моя!» Те не верят ушам. Царь сказал и сошел; Отрок-сын поднялся На отцовский престол. От царя услыхав Не суровый отказ, Окружающим он Дал не медля наказ: «Оседлайте коней, Вы, гонцы-молодцы, И гоните во все Городские концы! Тех купцов, у кого Есть на Волге суда, Для допроса ко мне Приведите сюда!»

VII

Перед очи царевы Купцов привели — У них бороды густы, Туги кошели. На румяных щеках Горя нет и следа: Не видали они, Что такое нужда… И опять раздался Голосок молодой: «Когда ваши суда Шли низовой водой, Вы молили о чем: О здоровьи семей, Барышах ли больших? Говорите смелей!» Отвечали купцы: «Век свой хлеб продаем, Так молили тогда Мы, известно, о чем: Как бы снизу задул По пути ветерок Да тяжелую кладь Довезти нам помог… Внял моленью господь… В срок поспели суда…» — «От моленого гостя Случилась беда: Ветер в поле муку У старухи разнес, Набедил и пропал, Кто заплатит — вопрос? За покражу теперь И несите ответ: Был он на руку вам, Да другому-то нет! Виноватые вот! Заплатите с лихвой!» И с деньгами пошла Старушонка домой.

Кума

(«Всплывает месяц и горит»)

I

Всплывает месяц и горит На высотах кремлевских башен… Весь Нижний спит глубоким сном, Везде огонь давно погашен; Лишь воеводе одному В тот час не спится на постели, — Мечты греховные его В опочивальне одолели… Он рад бы спать, да сон нейдет: Нет, не дает ему покою «Кума», красавица-вдова, На перевозе за Окою… И все мерещатся ему То грудь наливная, то плечи То руки белые, что снег, То глаз приманчивые речи… И не глядел бы на жену!.. Княгини любящая ласка Ему противна, сын забыт, И не страшит его огласка… Он встал, велит седлать коней; Седлать коней вмиг дворня сбита, Через минуту у крыльца Бьют лошадиные копыта… Князь сел; холоп спешит за ним К раскрытым челядью воротам; Несутся улицей и вот — Пропали вдруг за поворотом…