Пейзанизм

Бирюк В.

– - А Хохряк что скажет? Он-то тебя для этого посылал?

– - Да плевал я на Хохряка! А то так и сделаем: я перед истуканом очи твои выну. А дальше уж Хохряк... выпотрошит. Змеёныша. Кричать будешь долго - порадуешь старика. Голядина давно не веселился. Давненько мы медведю нашему деревянному добрых жертв не давали. Мелковат ты. Но - сойдёшь. Падла.

Новый удар в лицо был естественным завершением тирады. Её апофигеем. Или - апофеозом. Я сумел чуть повернуться и принять часть удара на выставленное плечо. А вот последовавшее за этим появление странно слушающего выражения на лице Кудри - несколько выпадало из стилистики. Кудря с тем же мечтательно-задумчиво-прислушивающимся выражением медленно повалился на меня. По дороге вздохнул, словно что-то сказать хотел.

Но поперхнулся, и из левого уголка его рта неожиданно хлынула струйка крови. Все быстрее, мощнее и пульсируя. Он свалился на меня, воткнувшись головой в землю за моим плечам. Его тело раз за разом дёргалось на мне. Он пытался поднять голову, шевелил руками и ногами. Пытался ползти или что-то сказать. Довольно долго. Пытался. И вдруг обмяк, тело его сразу потяжелело, навалилось мне на грудь. Дышать стало совсем невозможно. Горевшая прежде ветка упала, и теперь только несколько тлеющих угольков изображали из себя источник света. Дальше двух шагов ничего не было видно.

Я попытался выбраться из-под трупа, пытался встать на мостик, подцепить мертвеца ногами, чтобы скинуть с себя, начал крутить головой. Где-то недалеко вдруг раздался вскрик-стон: "Ой". Затем плеск воды. Неужели мы уже у реки? Какая-то возня, звук удара. Вскрик и снова звук удара. Я задыхался под этой навалившейся на меня тяжестью покойника. Снова попытался вывернутся. Но замотанному от плеч до колен... Вдруг тело Кудри отвалилось в сторону, а надо мной появилось лицо. В свете последних угольков я увидел... знакомое, в этой ситуации - уже родное и любимое, лицо Чарджи. Он пару мгновений рассматривал меня. Потом мерзко ухмыльнулся. Смесь презрения, высокомерия, цинизма, полного превосходства с долей весьма обидного сочувствия к... недоделанному персонажу. Мне бы полагалось ощутить глубокую радость от избавления. И благодарность к спасителю. Просто за возможность вздохнуть. Но глядя в эту ухмыляющуюся физиономию я немедленно разозлился. Я тут... в этом во всем. А он лыбится. Так бы и убил гада. Если б мог.

Чарджи и в самом деле происходил из царского рода правителей Западного Тюркского Каганата. Эта усмешечка была одним из немногих сокровищ, доставшихся ему от предков. Полагаю, что именно из-за этой гримасы невыразимого превосходства над собеседником, он и был изгнан из родных становищ. Не один раз сия гримаса ставила его на край гибели, приводила к ссорам и неприязням лютым. И мне от того не мало забот и бед было. Однако и пользы от неё немало случалось. Через тринадцать лет именно эта усмешка торкского принца, как доносили мне верные люди, взбесила обычно осторожного половецкого хана Тургая Тазовича и погнала его с ордой через Дунай. Трёх дней бешенства хана хватило для того, чтобы переправить в Паннонию четыре тысячи кибиток, встретить лучшую мадьярскую армию - армию молодого короля Беллы. И погибнуть самому, вырезая королевских рыцарей, завязших в месиве из табунов, отар, кибиток, женщин, детей. Можно сказать, что именно с родовой усмешки торкского инала (принца) Чарджи началась новая жизнь и новая смерть извечных врагов торков - кыпчаков. Начался Дунай-ы-Кыпчак.

Справа раздалась возня. Чарджи легко, текуче приподнялся и исчез. Снова неясные звуки. Снова надо мной его голова.

– - Что, боярыч, обделался?

– - Развяжешь - покажу.

Он вытащил кинжал и перерезал путы вокруг моего тела. Дальше я развязывался сам. Он что-то делал на другой стороне поляны. Потом появился, волоча какой-то куль.

– - Это что?

– - Один из них. Расспросить хочу, боярыч. Сейчас вот веток на огонь подкину...

– - Стоп. Не надо. Тут открытое место. Могут с той стороны заметить.

– - А что они, сюда полезут? Так я здесь их и положу.

– - Чарджи, игра не закончена, дело не сделано. Дай подумать. Где остальные наши?

Сюжет произошедшего был довольно прост. Чарджи со своим волосяным арканом сообразил, путЁм ряда последовательных экспериментов, что между берёз торк с таким инструментом будет... несколько не уместен. Ноготок и Ивашко спрятались внутри березняка, а

он выбрался на опушку. И услышал какие-то крики. Остальные ничего не слышали. Ивашко начал высмеивать степняка, которому в лесу черт знает что слышится. Чарджи хотел было поучить наглеца, но передумал и пошёл посмотреть. Как оказалось, я отошёл от места нашей засады всего-то шагов на двести. Так что торк топал тихонько, а потом увидел свет - "пауки" зажгли факел. И не опасались ничего, и идти им было тяжело. Один ничего не видел из-за боли и слез в глазах. Другой хромал после моего удачного движения типа "лягнуть не глядя". А двоим пришлось меня тащить в сетке. Той самой сети, которая пролетела мимо моего лица в самом начале. "Пауки", конечно, понимают во всяких охотничьих ловушках куда более меня. Но вот на такого зверя им точно охотиться не приходилось. Скрадывать придурка-попаданца... Ну кто мог предположить, что я не только буду дорогу дрючком ощупывать, но и ползать там на карачках.

Как должен двигаться сексуально озабоченный подросток в моей ситуации? Бежать вприпрыжку, сгорая от нетерпения перед свиданием.

"Как ждёт любовник молодой Минуты первого свиданья?".

Как-как... Ну явно - не так. Не ползком на четвереньках.

Чарджи следовал за похитителями в отдалении. пока те не вышли на берег реки. Предвидя мой уход "с концами" на ту сторону, он решил несколько подпортить "радость жизни" удачливых охотников. А ножи он мечет... ну, я и сам видел. Двое легли сразу, двое инвалидов разделились. Один попытался сопротивляться. И остался без головы. В прямом смысле этого слова. Сабельный удар у Чарджи поставлен на все случаи жизни. Полу-слепой пытался убежать через брод на ту сторону речки. Вернул, побил, связал.

Ну и чего теперь делать? Полный провал. Зачистить место побоища и перетащить мертвецов на Рябиновскую землю? Маразм полный. Здесь на земле, как минимум, ведро крови. В темноте, в траве. Земля истоптана. То что здесь был бой - видно будет по утру невооружённым взглядом. Даже на свету - следы не убрать. Да и не дадут. Вся "Паучья весь" явится посмотреть.

Значит? Значит бой был. Кого с кем? Нас с "пауками"? Снова абзац, переходящий в длинное пипикающее многоточие со смыслом: "абонент временно недоступен. Ввиду внезапной и скоропостижной".

Значит? Значит бой был между... между самими "пауками". Во как! А мы? А мы мимо проходили. Мы сами не местные, заблудились в ночи. А тут шум, крики... Прибежали, хотели помочь. А они уже ... "Вдоль дороги мёртвыми с косами стоят". Ну мы, конечно, перепугались, кинулись оказывать первую и неотложную. Натоптали вот, может чего и обронили... в порыве благородства и бескорыстности.

Вероятные проколы? Мертвецов "паукам" предъявлять нельзя. По крайней мере, пока сами не осмотрим. Все-таки след сабельного удара... специфичен. Как и следы метательных ножей.

Очевидно, что последний "паук" нам мало того что не нужен, а просто... крайне неуместен. В живых. И Хохряк. Он-то точно знает, что у меня тут свидание как бы назначено. Что Кудря пошёл именно меня отлавливать. Именно на этом месте. Будет подозревать, но вот что здесь произошло- он точно не знает. Если не дать ему фактических улик, то все его умозаключения... "Красные комиссары в бессильной злобе засылают к нам своих наймитов...". Будет Хохряк "в бессильной злобе". Кстати, Хотена надо... прибрать в ближайшее время. Повторное использование для толкания дезы... После такого провала... Крайне проблематично.

Я повернул к себе нашего пленника. Темно - толком ничего не видать. Понятно, что молодой - бороды нет. На ощупь - все лицо слезами залито. То ли от страха, то ли после моего удара глаза все еще слезятся.

– - Звать как?

– - Всерадом кличут. Я Кудре сын третий.

Вот так. "Всерад". Всем радый. Или - все ему. А я как-то - нет.

– - А остальные?

– - Так... батя. И старшие: Первуша со Вторушей. Вторуша это которой без... ну, у которого поганый голову... Он прошлой осенью женился. Баба его вот только недели две как родила.