Пейзанизм

Бирюк В.

Во-вторых, любовь к ожиданию всеобщего абзаца осталась. К каким вывертам это привело, к примеру, в русском расколе... Про секту бегунов не слышали? Смысл такой: удар будет наноситься по месту прописки. Если тебя там нет, то ты "лицо без определённого места жительства". Наказать тебя за былое не смогут. И войдёшь ты в царствие небесное "аки агнец безгрешный". Вообще, вопрос прописки и бомжевания на Руси имеет длинную и разнообразную историю.

"Бегуны" эти бегали по стране, нигде не задерживаясь. Ведь когда грянет -- никто точно не знает. Но климат у нас... Зимой не набегаешься. Тогда появились в секте "наши не наши" - "верят, но живут оседло". Сидит себе такой мужичок на хуторке. И каждую зиму у него полная горница "спасающихся". Целая система убежищ по России была создана. Конечно,

такой "оседлый" - бегающей братии завидует. Понимает свою грешность и ограниченность в смысле святости. И просит помочь "отдыхающих" в трудном деле прокормления страждущих единоверцев. Единоверцы превращаются в дармовую рабочую силу -- за корм и кров. И с хорошей идеологической погонялкой: "не на меня, сирого, трудитесь, но на истинно верующих". Конфликты между работником и работодателем решается уже не по КЗОТу, а по Святому Писанию. Несколько купеческих семейств в восемнадцатом-девятнадцатом веках в Российской империи на этой "эсхатологиии" весьма поднялись.

Времена те прошли, а жажда абзаца осталась. Не буду всего вспоминать, но хохмочки с концом света по календарю древних майя... Сами потомки майя об этом забыли. А у нас -- чужое вспомнили и как своё приняли. Что это все язычество, что по чистой православной догматике конец света предсказан быть не может в принципе... Что точка начала отсчёта пресловутого древнего календаря не идентифицируется, что речь идет не о "Рагнареке", а о продолжающемся медленном смещении направления оси вращения планеты ("прецессия"), и переходе этой математической абстракции в поле другого видимого созвездия. Которое (созвездие) есть еще одна выдуманная абстракция. Причём у разных народов -- разные... Но -- ждём-с. И нас с этого прёт. Тут аргументация бесполезна, тут Тертулиан работает: "верую ибо абсурдно".

Для Велесовых служителей "конец света" - понятие давно знакомое, ожидаемое и радостное. По, примерно тем же основаниям, что и для христиан: "воздам каждому по делам его... и да расточатся врази... и приде царствие божие...". Разница в деталях: кто на этот раз будут "врази", как будут дела взвешиваться и по результатам воздаваться, какой именно бог будет главным начальником в этом гуляюще-приходящем царстве.

Разница в эпитетах: одно дело -- царство божие на земле, другое -- "все - в подвал", все в к мёртвым. Но что живые будут с мертвецами в обнимку -- в обоих случаях гарантируется. С учётом динамики численности человечества -- мертвецов явно будет больше.

Для конкретно этого "скалозуба", на мои вариации по "Апокалипсису" наложился еще и его личный "Рагнарек" - безобразия, учинённые в святилище у него на глазах, его личная неспособность мне помешать, вынужденное подчинение, обожжённое лицо... потеря самого себя. Но мужик попался крепкий.

– - Сие тайна сокрытая есть?

– - Тайна? Нет. Сие было тайною пока обезьяна слаба была. А ныне -- нет. Надобно тебе и еще одно знать: крокодил бежит - куда обезьяна укажет. Но и над ней есть высшая сила. Вот об этом говорить пока не могу. Не смотри так: знал бы -- сказал. Но одно ведаю: горе вставшему на пути у них. Ибо не может обезьяна сойти со своей тропы. Как не может крокодил поводьев её не слушаться. Вот об этом и надлежит тебе рассказать в урочище вашем. Там люди многие. Долгие годы вы, волхвы, их учили служению Велесову. Вы им указывали -- что истина есть, а что ложь. Вот тебе, боевому волхву и идти к ним. Тебе и рассказать им, что прежние истины -- ложны. Что времена изменились. Я на лесовиков ваших зла не держу. Пусть уходят. Пусть уходят с тропы, по которой обезьяна едет. Ибо ей -- не остановиться. А они вольны. Уйдут -- живы будут. Останутся... крокодилу в зубы пойдут.

– - А ты сам-то видел их? Зверей этих? Всадника бледного на скакуне зелёном?

Крепко укоренившееся собственное правило -- никогда не врать. Ни слова лжи.

– - Видел. И обезьяну, и крокодила.

– - Где?! Как?!

– - Здесь -- у нас в реке.

И не только в реке. Как в ведро заглядываю -- совершенно лысая, бесхвостая обезьянья морда. И крокодилов я не раз видел. И в Таиланде, и на Кубе. На Кубе один из ящеров у подруги палку перекусил. В прыжке с места на полтора метра в высоту. Хорошо, она успела руку отдёрнуть. А первый раз --

в Севастополе. Этого я хорошо помню. Маленький такой зверёк был, меньше метра в длину. Зашли с женой в тамошний океанариум. Такой, музейного типа, зал. У колонны стол, на столе ящик стеклянный. Воды немного, в воде стоит эта рептилия. Мы минут пятнадцать его разглядывали. Глаза открыты, но не моргает. Дыхания не видно, никаким ухом не ведёт и вообще не шевелится. Жена тогда стала возмущаться: муляж, чучело, мумия. Стала по стеклу стучать. Пальцами перед глазами крокодильчика махать. Ну точно -- муляж, полная неподвижность. Мы уже уходит собрались. И тут этот муляж лапкой переступил. Мда... Впечатляет. Ожившая мумия крокодила выходит из засады на мелкий безрогий...

– - Видел. И обезьяну, и крокодила. Как тебя. Нет -- ближе. Теперь о клятве моей. Я тебя обещал убить. От своих слов не отказываюсь. Но не голёнкой же коровьей тебя зарезать. Или рогами бараньими забодать. Пойдёшь в урочище, уведёшь оттуда тех, кто с тропы обезьяны сойти хочет. Принесёшь новый кинжал. Правильный. Какой тебе для твоей смерти нужен. Понял? Ладно, пойдём. Выпущу тебя с усадьбы.

Пока собирал "скалозуба" пришлось под дождиком побегать. Страдальцу на голову дерюжку, сухариков немножко. У Домны посудинку с дёгтем и полотна кусок для перевязки. Мои, естественно, в шоке. Шок у них выражается по-разному. Ивашко сразу за гурду хватается. И так и держится -- правой рукой за левый бок. Николай - в шоке мгновенно исчезает. Из поля зрения. Сухан головой водит и рычит негромко. Но с места не сходит.

А вот Светана, например, при виде свободно передвигающегося боевого волхва сразу врубает сирену. И подымает сигнатуру акустического сигнала еще на две октавы выше при получении команды "Заткнись" в сопровождении лёгкого прикосновения открытой ладонью к кормовой части.

Я сам довёл "скалозуба" до ворот. Палку подходящую ему на дорогу дал как посох. Сам вывел наружу. Объяснил, куда ходить не надо, а то наскочит на недобитых "христианизаторов" - могут быть проблемы. Он уже совсем уходить собрался. И вдруг поворот ко мне, взгляд в упор.

– - А ты-то сам кто?

КВН продолжается. И тридцать секунд на подготовку ответа никто не даст. Я просто сдёрнул со своей головы бандану. Покрутил голой головой у волхва перед носом. Не сразу дошло, потом он отшатнулся. Чуть слышно произнёс:

– - Обезьяна белая, бесхвостая, бесшёрстая. Нет у неё ни когтей длинных, ни зубов острых, ни чешуй прочных. Вилкаш ниозмуш... Нет, не лютый волк. Ненугалимаш звериш. А... а скакун зелёный где?

Я радостно улыбнулся, как идиот блаженненький. И постучал себя пальцем по лбу. Мужик аж икнул. От изумления. Пришлось прокомментировать:

– - У кого разум есть -- уразумеет. Остальным -- не надобно. Иди.

И он, наконец, пошёл. Сперва пятясь, потом нормально. Все ускоряя шаг. К краю нашей луговины -- уже лёгкой рысцой. Ушёл. Осёл. Я - осёл. Даже имени не спросил. Вообще -- ничего не узнал. Ни схем размещения ловушек, ни численности-боеготовности, ни персоналий по лидирующим...

Ладно. Небо поднимается. Дождик уже выдохся. Ветерок появился. Эдак завтра уже и косить можно будет. Хватит мне эсхатологией заниматься, концы света в снопы вязать и к стене приставлять. Пойду-ка я делом займусь.

Имя сего человека дошло до меня уже вскорости. А вот сказка моя выдуманная и по сю пору по миру ходит. И среди людей христианских, и среди язычников. Даже и за Каменным Поясом люди мои эту сказку слышали. У племён и вовсе диких. Ни Христу, ни Велесу не кланяющихся.

Ежели ходит Слово сказанное меж людей, то меняется оно. Что сказыватель лишним считает -- отбрасывает, что важным, слушателям его надобным -- добавляет. Вот уже и обезьяна моя в шелках да в парче катается. И короны на ней многие. В одних местах -- золотые с самоцветами, в других -- железные. У неё уже и меч, разящий без устали, - в руке. А то кнут -- огненный. Но более крокодила украшают. У него из пасти огонь валит, на хвосте булава о сорока пудов, очи его смертным ужасом светятся, всякого, на кого глянет -- в камень превратит. Вот, вокруг одной выдумки многие другие басни да страхи наворачиваются. И смысл первый, изначальный уже и не виден вовсе.