Пейзаж с убийцей
Шрифт:
— Думаю, что в командировку поедешь ты, — твердо произнес Митя.
Его новая подружка — Ниночка, практикантка из МГУ — хихикнула при этих словах. Втайне она подозревала, что Митя и Елена бывшие любовники: профессиональное уважение в качестве мотива для приязни отметалось ею начисто. Если главный Елену хвалил, Ниночка печалилась, если критиковал — ликующе смотрела, как новая фаворитка на вышедшую из монаршей милости маркизу Помпадур. При этом хорошо писать Ниночка не могла, не старалась и не училась.
— Здрасьте! — сказала Елена. — А чего это я-то? У нас молодых, что ли, мало?
— Знаешь,
— В Париж?
— В Новосибирск.
Народ обидно захохотал.
— В Новосибирск! — Елена вздохнула, глядя на текст: принтер зашумел, печатая страницу. — И что я там забыла, Митя? Свой бронхит?
Митя подошел ближе, взял еще теплую страницу с текстом, начал читать, завистливо хмыкнул уже на первом абзаце. Елена удовлетворенно наблюдала за его лицом, постепенно освобождаясь от уже не нужного вдохновения. «В Новосибирск», — бессмысленно повторила она и вдруг почувствовала, как дрожь холодным душем прошлась по спине.
— Что ты имеешь в виду, Митя?
— Лежаев едет в Новосибирск. На неделю. Мы должны сопровождать делегацию: они заказали документальный фильм. Условия там прекрасные: гостиница, еда, все по первому разряду. Погода, я узнавал, хорошая. Да и работы немного. Материал для десятиминутного фильма, который никто и никогда не будет смотреть, можно наснимать одним пальцем за полдня. Даже без камеры.
— Командировка на неделю? — спросила она.
— Да.
— А что же делать оставшиеся шесть с половиной дней?
— Глупый вопрос! — сказал оператор Костя. — Пить!
— Я не пью.
Оператор развел руками: мол, это твои проблемы.
— Поезди по городу… По окрестностям… — Тут в кабинете главного зазвонил телефон, и Митя быстро вышел.
— Я чувствую здесь какую-то тайну! — насмешливым басом произнесла редактор Ольга.
— А ты не знаешь эту историю? — спросила у нее Валентина. — Все же знают.
— А я вот не знаю!
— Она в ранней молодости проезжала на поезде мимо какой-то деревушки под Новосибирском и увидела, как убили человека. Причем, как-то очень странно. Да, Лена?
— Что значит «странно убили»? — спросила Ниночка.
— Медсестра скинула каталку с человеком в реку, — пояснила Валентина. — И не дала ему всплыть, пока он не захлебнулся. Лена, я правильно рассказываю?
— Медсестра — это действительно странно, — протянула Ольга. — А почему вы решили, что он захлебнулся?
— Ну, если человека держат под водой больше пяти минут, как ты думаешь, он захлебнется или нет? Он ведь человек, а не дельфин.
— А может, это был труп, — предположил Костя. — Медсестра выбросила в реку труп.
— Ты считаешь, что это более логично? Медсестры обычно так и делают?
— Ну, не более логично, но, во всяком случае, менее криминально.
— Я боюсь в реках нырять, — поежившись, призналась Юля. — Мне все время кажется, что увижу на дне утопленника. Вроде бы понимаю, что в море утопленников еще больше, но речная вода, она такая…
— Лена, что ты молчишь? — возмутилась Валентина. — Я правильно рассказала?
— В общих чертах, — сказала Елена.
— Может, это был труп? — снова спросил Костя. — Или муляж. Знаешь, есть такие муляжи, с ними МЧС отрабатывает разные ситуации. Помнишь, мы снимали? Кукла такая здоровая была на учениях.
— Федор, — сказала молчаливая Настя.
— Тот, на каталке, был не муляж, — неохотно произнесла Елена. — Он шевелил руками.
— Это мог быть муляж нового поколения, — не сдавался Костя. — Такой электронный.
— В деревне под Новосибирском? — с сомнением спросила Ольга.
Юля хихикнула.
— А что? Сейчас уже обычные куклы, которые продаются в «Детском мире», умеют ходить, писают. Почему бы МЧС не иметь электронный муляж для учений? Хоть бы и под Новосибирском?
— Нет, это был человек, — сказала Елена. — Он был привязан к каталке, во рту у него был кляп. По-моему, это был старый человек. И вся история выглядела чрезвычайно странно. Ведь это была деревня… А тут медсестра в белом халате, в четыре часа утра, каталка… Она движется не по направлению к улице, где, по идее, должна стоять машина «Скорой помощи», а к полуразвалившимся мосткам на берегу речки… И это место закрыто со всех сторон кустами, стенами сараев, обрывистым берегом, железнодорожной насыпью, которая, в свою очередь, закрыта тополями… Происходящее видно только с одной-единственной точки: между тополями просвет в несколько метров. Вероятность увидеть то, что случилось, очень мала. Это если бы кто-то ехал в поезде и почему-то не спал в четыре часа утра, а стоял у крайнего окна одиннадцатого вагона, и поезд внезапно остановился в неположенном месте, и это крайнее окно совпало с просветом в тополях…
— Как и произошло в твоем случае. — Это был не вопрос, а утверждение редактора Ольги.
— Как и произошло в моем случае, — согласилась Елена.
— Ну, в общем, забавная история… Она тебя мучает?
— Можно и так сказать. Я бы, конечно, хотела знать, что там произошло. Раскрыли ли преступление, наказали ли преступника. Почему был выбран такой странный способ убийства. И за что убили, кстати.
— Все это может иметь и какое-то другое объяснение, — сказала Юля. — Я имею в виду что-то очень простое и совсем не криминальное.
— Медсестра помогала старикану принимать утренние ванны? — предположил оператор Леша, до этого молчавший в своем углу. — Скажем, у него была подагра, и помогали только утренние ванны продолжительностью пять минут. — Выдвинув свою версию, он заржал, довольный.
— Могли быть и особо извращенные сексуальные игры, — вкрадчиво сказала тихоня Настя и покраснела.
Все засмеялись.
Елена тоже улыбнулась. Никто, кроме Мити, не знал, что разными вариантами этой истории забит целый ящик в ее письменном столе. «Ты талантливая! — когда-то говорил ей Митя. — Остановись на одной версии, допиши до конца, и ты освободишься».
— Юлька права. Объяснение, скорее всего, будет простым и смешным, — сказала Валентина.
— Пра-авда… — протянула Ниночка. — Вот у меня тоже случай был однажды. Сижу на подоконнике, а у нас окна на Ленинский выходят, и вдруг вижу, по противоположной стороне улицы идут два парня. Один из них остановился, и вдруг — раз! — достает из ширинки член, расправляет его так неторопливо и дальше идет. А спутник его прямо умирает от восторга.
Народ от неожиданности опешил. В службе новостей установилась гробовая тишина, которая секунду спустя взорвалась хохотом.