Пиар по-старорусски
Шрифт:
– У вас там что – тайная тропа начинается? – кивнул на печь Вася.
– Ага. Прямоступ – так её люди зовут. Кто знает, конечно.
Пшепшепшетский обернулся к своим. Кто спал, кто просто скучал, прислонясь к стенке, кто выжидательно смотрел на него. Председатель засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Задребезжали стёкла, все встрепенулись.
– Ша, братва! Объявляю собрание закрытым. Все по домам.
Домовые послушно, одним за другим стали нырять в подпечье. Последним нырнул председатель, на прощание пожав Васе руку. В комнате из нечисти остался один Авессаломыч. Он, как местный житель,
Докука с Простомиром были в растерянности. Они не знали, что делать, как вызволить Васю из неволи. Да и где он – тот Вася? От повара не было никаких известий. Значит, либо ничего не знает, либо Филипп так пристрожил своих людей, что нет возможности передать весточку. Они сидели в тереме у Докуки и ждали неизвестно чего. Верного Кирю отослали со двора – и без него тошно.
– Ну что – вот этот, что ли, Докука, – послышался громкий шёпот, – а рядом кто?
– Ты что – совсем не того? Это же Простомир.
– А-а-а-а! Ну тогда пошли докладывать.
От стены отделились две тени. Потеряли прозрачность, уплотнились, и вот они – два домовых. Вернее, один был Докукиным домовым, а второй – овинником, вон – и соломинка в шерсти запуталась.
– Вам чего, – грозно нахмурил брови Простомир, – по какому делу и почему без вызова?
Но домовые не испугались грозного голоса. Один выступил вперёд и церемонно, с достоинством, поклонился:
– Здравствуй, батька Простомир! Извини, что без вызову, но дело неотлагательное и важное.
– Ну, чего там у вас?
– Старший наш, Аполлинарий Гермогенович Пшепшепшетский, тебе челом бьёт…
– И это всё ваше дело?
– Нет, – ни капли не смутился домовой, – дело у нас вот такое. Нашли мы нарушения одного из наших законов…
– Ну так что с того? Я сам закон по десять раз на дню нарушаю…
– Тебе можно, ты волхв и ничего во вред обществу не сделаешь. А нашли мы не простое нарушение, а нарушение второго принципа мирного сосуществования систем с разным магическим строем. То есть, проще говоря, знаем мы, что того, чужого волхва, о котором Жар-птица говорила, привёл на Новоградчину купчина Филипп. И даже человек есть – свидетель этому.
– Ну так что? Я сам об этом знаю.
– Человека того Филипп взаперти держит, говорит, что пока посадника не закричат на Вече, его не выпустит. И ещё сказал тот человек, что очень хочет уйти от Филиппа обратно к Докуке.
– Так что ж ты, бесово отродье, сразу не сказал, что нам тут песни поёшь? – закричал Докука, до этого внимательно слушавший домового.
– Прошу прощения, – смутился тот, – но я не бесово отродье, я домовой, а это, знаете ли, две
– Что за человек, как зовут, где его Филька держит?
– Сильный очень человек. Пантелеймону Авессаломовичу Пыхтяркину, тамошнему домовому, чуть голову щелбаном не пробил. А у нас у всех в дурака столько раз выиграл, что мы теперь, получается, кругом ему должны. Он даже у Библиофила в шахматы выиграл, а он уже лет пятьдесят не может найти себе достойного соперника. А зовут его Вася.
– Наш! – сказал Простомир и даже прослезился от избытка чувств.
– Наш, – повторил Докука, – можно даже имени не спрашивать. Раз уж весь маленький народец в карты и шахматы обыграл – значит, он. Очень уж ушлый.
– А чего вы его сразу сюда не привели? По закону, если хозяин дома чужого волхва привёл, вы от его обязанностей освобождаетесь.
– Думали мы об этом, для нас ведь выпустить его из дома – дело простое, ты ведь знаешь. А потом что? За домом наша власть кончается, а до Новограда далеко. Мало ли что в дороге случится, вдруг перехватят его Филипповы люди? Что тогда? Вот мы и решили сообща, что надо тебе, Михайло Докука, и батяне Простомиру всё рассказать, вы и решите, что и как лучше сделать.
– Где, где его держат?!!
– Да верстах в двадцати от Новограда. Там лет десять как деревушку построили. Новые Портянки назвали. Там у Филиппа тайный терем и построен. Ну, то есть был тайный.
Простомир встал.
– Благодарю за службу, братцы!
Домовые вытянулись перед ним, как молодые воины перед суровым ветераном:
– Рады стараться!
– А теперь ступайте, куда сами пожелаете, дальше без вас справимся.
Домовые, не говоря лишних слов, подошли к стене и исчезли в ней.
– Михайло, поднимай своих бойцов, дело предстоит нешуточное. Хорошо, если Филька на тайность своего терема понадеялся да охрану добрую не выставил. Я сам с ними поеду, мало ли что, вдруг Хитрый Песец попадётся.
– Федя! – загремел по терему голос Докуки. – Собирай всех. Пять человек оставляй в тереме, остальные со всем оружием по коням. Где Киря? Где этот недоучка?
Прибежал Федя Пасть Порву.
– Так ведь, боярин, эта… Ты же его сам со двора отослал, чтобы глаза не мозолил. В сердцах ты был очень.
– А, ладно, не до него сейчас, сами управимся. Пойдёте с Простомиром, куда скажет. Я здесь остаюсь. Луки возьмите – бесшумное оружие пригодится. Выполняйте!
Федя убежал, топая тяжёлыми сапожищами.
Через пять минут из ворот Докукина терема выехал отряд в тридцать вооружённых людей. Все с саблями, ножами для рукопашной схватки, десять – с луками. У каждого – кистень – очень удобное и надёжное оружие ближнего боя – для тех, кто понимает, конечно. Все в плотных рубахах, под которыми позвякивали тонкие, но прочные кольчуги. На головах – суконные шапки, на первый взгляд – ничего особенного, самые обычные. Но между слоями ткани в них были вшиты железные пластины, предохраняющие голову от удара. В центре отряда скакал на резвом сером жеребце старик в плаще с капюшоном. Несмотря на возраст, в седле он держался очень уверенно. Видно было, что опыт в части верховой езды он имеет большой, да и силёнкой не обижен. Всадники выехали из города через южные ворота и пропали в лесу, ведя в поводу одного пустого коня… Куда они направились – никто не видел.