Пифагореец
Шрифт:
– Во-первых, ты знаешь, что все зависит от того, когда ты сможешь встретить своего истинного учителя. А во-вторых, у тебя есть только одна альтернатива этому – сдаться и махнуть рукой на все и на всех. Тогда ты проиграл уже сейчас, даже без попытки борьбы. Так что решать тебе, – строго ответил Пифагор. В глубине души он опасался, что парень опустит руки и сдастся, и тогда вся эта затея и все большие надежды пропали. Он должен убедить Тео принять для себя лозунг «Делай, что должно, и будет что будет». Да и выбор «старших товарищей», мудрость которых безгранична, должен стать для него важным доводом.
Слова Учителя, видимо, подействовали на Тео, и после долгих раздумий он спросил
– Скажите, но, если эти знания – такие важные для людей, почему их никто не изучает? Почему наука не идет в этом направлении? Ведь если все это так, то мог бы быть прорыв в понимании природы человека, медицины, да и вообще науки в целом!
– У меня для тебя несколько ответов, – скептическим и даже немногого грустным тоном ответил Пифагор. – Во-первых, любые знания могут приносить не только пользу, но и вред. Весь вопрос в том, в какие руки, а точнее, в какое сознание эти знания попадают. Вручать бесчестному власть – то же, что и безумному меч. А владение практикой визуализации может дать и то, и другое. Во-вторых, в твое время наука постепенно превращается в подобие тоталитарной секты, где исследовать можно только то, что принято и разрешено. А то, что не принято и не разрешено, – ни в коем случае нельзя. Кроме того, наука очень не любит обращать свой взор на то, что может легко разрушить хрупкий карточный домик общепринятых научных теорий. Вся наука вашего времени построена на догмах. Сделав шаг вперед, наука никогда уже не может вернуться на шаг назад и признать, что тот шаг был ошибкой, даже если это всем и очевидно. Эту тему мы с тобой уже обсуждали. В-третьих, сегодня я тебе уже рассказывал об экспериментах в этой области, которые финансируются и контролируются государственными специальными службами. Так что нельзя сказать, что это не исследуют. Правильнее сказать – это ограниченно исследуют и скрывают от массовой науки. И главное: вернемся к тем четырем миллиардам людей, для которых медитация и все, что с этим связано, – часть их культуры. Так вот, там, где они проживают, есть школы, которые это изучают, есть учителя, которые выбирают учеников и этому учат. Для них это не «странное знание», которое живет в стороне от людей. Наоборот, оно очень популярно среди очень и очень многих людей. Просто малоизвестно европейскому меньшинству, которому нравится называть себя «цивилизованным большинством».
Пифагор увидел, что объем рассказанного материала уже, наверняка, заполнил всю память неофита, и ему требуется время, чтобы все обдумать и уложить в голове, поэтому дальнейшие рассказы сейчас не имели смысла, и Пифагор предложил Тео идти обратно, в пещеру. Тео встал, и они молча пошли обратно.
Они зашли в пещеру, когда уже было время обедать, но Тео позабыл даже про обед – он был погружен в обдумывание того, что услышал. С помощью визуализации можно переместить себя в пространстве? И даже во времени? Сейчас на его лице большими и горящими буквами было написано: «Абонент не отвечает или временно недоступен». А Пифагор стоял рядом и терпеливо ждал, когда же «абонент вернется в сеть и станет доступен» снова.
Через несколько минут Тео вдруг поднял голову и спросил:
– Скажите, Учитель, а я могу с вами сейчас попробовать эту таинственную практику Чод? Вы сказали, что ее можно делать только с опытным учителем, а вы ведь опытный учитель! Пожалуйста! Я же тоже хочу знать, что там в Зазеркалье и что оно вообще существует, а не просто верить в это на слово! Пожалуйста! Я очень вас прошу!
Пифагор с минуту стоял задумчиво и ничего не отвечал. Затем он вытянул руку вперед, раскрыл ладонь по направлению к тому месту, где
Глава 15. Пещера чудес.
Мало кто находит выход. Некоторые не видят его, даже если найдут, а многие даже не ищут.
Льюис Кэрролл
Тео не видел свое тело, он видел вокруг себя лишь пустоту, наполненную светом. Он не возносился ввысь, но и не падал вниз. Он как бы висел в этой пустоте, состоящей из света. Он еще не мог тут ориентироваться, и все выглядело и ощущалось совершенно по-другому.
– Мое почтение новому туристу, – услышал он позади себя чей-то приветливый мужской голос. Тео обернулся и увидел странную мужскую фигуру, похожую на изображения древнеегипетских фараонов. Мужчина был одет в странные светлые одежды с замысловатыми узорами, на его голове был высокий головной убор, а на вытянутом бронзовом лице – узкая бородка. Ну вылитый Рамзес с картинок! Тео изумился, но взял себя в руки и решил использовать это время и этот опыт с пользой.
– Добрый день... или вечер... – бубнил он, заикаясь. – Доброе время суток. Меня зовут Тео.
***
Мертвенно-бледный юноша открыл глаза. Он молча, не вставая, смотрел по сторонам, оглядывая стены пещеры, ярко залитые светом щедрого летнего солнца. Затем его взгляд остановился на сосредоточенном лице Учителя, пристально смотревшего на Тео. Учитель не говорил ни слова, терпеливо ожидая, пока Тео придет в себя и начнет говорить сам.
Тео потихоньку пришел в себя и спросил:
– Что произошло? Как у вас получилось?
– Я остановил тебе сердце. А затем запустил его снова.
– Ну ведь тогда это было состояние клинической смерти! А если бы вы не смогли запустить мое сердце снова? Я бы умер?? Я же мог сейчас умереть! – слабым голосом в ужасе кричал Тео.
– Ты сейчас здесь, и у тебя все в порядке, – строгим и серьезным тоном сказал Учитель, чтобы прекратить эту истерику. На Тео это подействовало.
Несколько минут мужчины сидели молча. Тео, видимо, обдумывал произошедшее, а Пифагор терпеливо ждал, когда можно будет возобновить обсуждение этого опыта.
– Ну, что скажешь? – спросил Учитель.
– Не знаю, что сказать, – ответил Тео растерянно. – С одной стороны, я действительно общался с кем-то. Но с другой – мы же с вами понимаем, что в состоянии комы происходит кислородное голодание головного мозга, а в состоянии кислородного голодания мозг начинает создавать галлюцинации – это известный эффект. Так что полученный сейчас опыт можно с одинаковой вероятностью отнести как к первому опыту общения с Зазеркальем, так и к первому опыту галлюцинаций.
– Но ведь ты что-то спрашивал? Тебе ведь что-то осознанное отвечали? Разве это не является доказательством реальности? – спросил удивленный Пифагор. Он, похоже, даже сам был потрясен таким неожиданным поворотом в логике Тео.
– Если я спрашивал то, что я знаю, – мое сознание или подсознание вполне могло давать эти ответы, так как я и сам знал, какой должен быть ответ. А если я спрашивал то, чего не знал, то проверить полученные ответы я сейчас не могу. Так что прошу у вас прощения, но ни одного серьезного и убедительного довода, чтобы поверить тому, что произошло, у меня пока, на данный момент, нет, – с некоторым вызовом сказал Тео.