Пифей

Лаллеман Фердинан

Сорок четвертый день путешествия. Второй день после ухода из Тамесиса. "Артемида" стоит на якоре в заливе Страны синих людей. На берег не отпущен никто. На вершинах скал высятся фигуры воинов: Их крики доносятся до нас, несмотря на грохот волн. Царь Кантия сказал мне, что еще дальше живут более гостеприимные люди.

Полдень. Группа людей подает знаки, приглашая сойти к ним на берег. Я посоветовался с Венитафом и главным келевстом. Они не хотят, чтобы я отправлялся на эту встречу.

Вечер. Хозяева всячески показывали, что у них мирные намерения. Они сложили копья

и щиты на берегу. Я никак не могу понять их жесты. Тот, кто похож на предводителя, подносит руку ко рту, а второй как бы держит ритон или рог для питья.

* Треска.

Я отправился на берег без оружия. Меня сопровождал лишь гребец челнока. Предводитель отделился от остальных и направился навстречу. Это был рослый человек, закутанный в шкуру бурого медведя, перетянутую у пояса. На голове у него красовалась лисья шапка, а с нее на шею свешивался хвост лисы [68]. Открытые части тела и лицо, натертые порошком из синей глины, придавали ему ужасающий и одновременно смехотворный вид. Он коснулся моего плеча и произнес только одно слово, я записал его в свитке как "гвин". Он показывал на мое судно и повторял один и тот же жест - словно держал ритон. Вернувшись на "Артемиду", я объяснил Венитафу, что произошло, и вдруг он расхохотался громче, чем обычно.

– О невежа Пифей, - сказал он, - сей ужасный воин просил у тебя вина, но название его произнес на свой манер и отпустил тебя обратно в надежде, что ты отправился за ним!

Я тоже рассмеялся, велел достать из трюма две амфоры и погрузить их в челнок.

Когда я вернулся на берег, предводитель синих людей заплясал от радости, расталкивая воинов. Он припал прямо к горлышку амфоры. Красная жидкость разлилась по сероватой медвежьей шерсти и смыла голубой мел. Утолив жажду, он передал тяжелую амфору приближенным, и они разлили ее содержимое по бычьим рогам и пустотелым черепам, отделанным серебром и золотом.

Я дал понять, что отправляюсь на судно за другой порцией вина.

С берега доносятся вопли воинов, которые схватились между собой. Они опьянели! Появляться в их обществе опасно. Как только займется заря, поднимем паруса и двинемся дальше.

Сорок шестой день путешествия. Вот уже второй день льет дождь и стоит холодный туман. Иногда поднимается сильный ветер, и тогда мы идем под парусами. Гребцы поют, стараясь отвлечься от грустных мыслей и подбодрить себя. Эвритм рассказывает о сражениях с пунами, об осаде Алалии, о бегстве из Фокеи. Подозреваю, что он приукрашивает то, что слышал от учителя, такое в традициях его семьи.

– Если бы вы видели великую жрицу Аристархию в тунике Артемиды, сходящую на землю с монеры Протиса, вы бы ослепли от восхищения!

– Ты был там?
– наивно спросил один из гребцов.

Тогда Эвритм торжественно заявил, что событие это произошло более ста олимпиад назад [69].

– Нет, Эвритм, семьдесят шесть!
– поправил я его, войдя в проход.Может быть, восемьдесят восемь.

Так и течет время. Его монотонный бег нарушает еда, смена вахт или ритма гребли. Над нами по-прежнему завеса тумана и дождя.

– Когда вернемся, разлягусь на берегу и буду наслаждаться солнцем, вздыхает Ксанф.

– И

примешься жаловаться на жару, - ехидно замечает Венитаф, который пришел сказать, что в море появился огромный кит.

Все бросились на палубу, чтобы увидеть, как дышит чудище.

– Он куда больше сиракузского дельфина!
– вскричал Аритм [70].

Одни гребцы напустили на себя бравый вид, другие испугались, что кит разобьет корабль. Я мысленно возблагодарил Посейдона за то, что он послал нам гостя, дабы развеять тоску и скуку в этом сером, лишенном солнца море.

Сорок восьмой день путешествия. Приближаемся к полуночной оконечности Британии, и я назначил стоянку в большом заливе с зелеными берегами, чтобы осмотреть корпус "Артемиды", паруса, такелаж и мачты. Море спокойно. Нас навестили высокие светловолосые люди. Они приплыли в лодках с высокими носом и кормой. Они одеты в плащи с капюшонами из коричневой шерсти, их ноги закрыты какими-то трубками, привязанными к широкому поясу, что вызвало смех греков. Эти люди выглядят, как бритты южного берега, и с презрением говорят о синих людях. Венитаф понял лишь несколько слов из их языка.

Воспользовавшись высокой водой, я подогнал "Артемиду" как можно ближе к берегу, чтобы она оказалась на суше, когда воды отступят. Прежде чем пуститься на судне в гиперборейские моря, хотелось бы проверить, все ли в порядке.

Я велел приготовить деревянные подпорки, чтобы поддержать судно, когда вода отхлынет.

Полюбоваться пентеконтерой явились многочисленные варвары. Они предложили подсунуть под "Артемиду" кругляши и выкатить ее подальше на берег, чтобы без труда работать под корпусом. Потребовалось более ста человек, чтобы сдвинуть корабль с места!

Массалийский Арсенал может гордиться моим кораблем! Замены требуют лишь несколько свинцовых пластин. Под свинцом дерево сухое и выглядит столь же новым, как и на лакидонских верфях.

Я велел заменить крепления рулевых весел. На прибрежной лужайке были разложены паруса и растянут такелаж. Венитаф распорядился пришить к парусам новые кольца и заменить истонченные и местами протертые полотнища.

Варвары собрались вокруг и во всем норовят помочь. Я развязал им языки с помощью фасосского вина. Они угостили нас медом, а царь пригласил ежевечерне ужинать с ним в его деревянном дворце. В наших разговорах часто повторялись имена сканнов, бергов и нориго. Варвары сравнивают мой корабль с судами этих морских народов - такой вывод напрашивается сам собой из нескольких понятных слов. Венитаф усмехается, поглаживая бороду.

– Теперь понимаешь, - наконец говорит он, - почему твое судно так хорошо ведет себя в Океане?

Шестьдесят второй день путешествия. Я возвращаюсь из поездки по этой стране варваров, меня повсюду сопровождал брат царя. Мы плавали на Карабах по озерам и рекам, где водится множество рыбы с красным мясом, и по заливам, похожим на устья рек. Мы даже добрались до берега моря, за которым лежит еще один остров, тот, что бритты называют Иерной. Есть еще остров поменьше - Мона, лежащий между Британией и Иерной в том же море. Дальше к полуночи расположены острова Гемброды, или Гемроды.