Пигалица
Шрифт:
– А с кем хочешь? – спрашивает, глядя исподлобья.
Догадался уже. И тут же позеленел от злости.
– Сам знаешь, - успеваю ответить до того, как моих рецепторов касается едва уловимый сладко-теплый запах.
– Привет, - здоровается со мной Пигалица и виснет на шее брата.
– Здорово, С Днем Рождения, - подходит Зверь, бесцеремонно оттесняя меня в сторону.
Игнорирую этот его жест, чувствуя бесконтрольную радость от встречи с Элькой.
Жадно впитываю ее образ и задыхаюсь от зависти, когда она
А я, долбо@б, не ценил, пока не потерял.
Теперь уж поздно.
За столом мы с ней оказываемся по разные края и даже вне зоны видимости друг друга. Специально нас так рассадили или нет, я не знаю, но от нервного напряжения кусок в рот не лезет. Невыносимо знать, что она в шаговой доступности и при этом не иметь возможности видеть ее.
Маринка трещит в ухо, я рассеянно киваю, туплю с ответами. Психую.
– Извини, - отодвигаю стул и поднимаюсь.
Невыносимо хочется курить, до скрежета зубов, но я держусь. Бросил еще летом. Иду вдоль стола и, проходя мимо стула Эльки, мимолетно касаюсь ее спины пальцами. Она вздрагивает, но не оборачивается.
Спускаюсь на первый этаж и сворачиваю в холл с мягкими диванами. Присев на один из них, жду неизвестно чего.
Если придет, я ее уже не отпущу. Не знаю, как я это сделаю, но к своему «любимому» она уже не вернется.
Но она не приходит. Ни через десять, ни через двадцать минут. Ей это незачем.
Выхожу на улицу и подставляю лицо мокрому снегу. Стреляю сигаретку у двух пацанов, кручу ее в пальцах, нюхаю и, так и не прикурив, ломаю и выкидываю в урну.
Мерзну на крыльце, пока ко мне не выходит Мот.
– Ты чего?
– Поехали завтра в Ельцовск в горы.
– Завтра? Там уже катаются?
Ельцовск расположен в 400 километрах к северу отсюда. Там охрененная лыжная база, на которую мы с ребятами ездим каждый год.
– Да, трассы пробили, можно кататься.
– Поехали, - соглашается Мот, - Темыча возьми, я Саньке позвоню.
Возвращаемся в ресторан вместе. Он сразу идет в зал, я сворачиваю в коридор, ведущий к туалетам. Когда до них остается не более двух метров, открывается дверь женского, и в коридор выходит Элька.
Оба замираем. Она смотрит на меня укоризненно, значит поняла, что я ее звал и не вышла ко мне осознанно.
– Познакомилась с твоей девушкой, - говорит тихо, - она сама ко мне подошла.
Молчу как дурак. Сказать нечего.
– Она приятная.
Киваю. Жадно упиваюсь ее голосом и запахом.
Элька тоже замолкает. Так и стоим, молча пожирая друг друга глазами. Трогать-то нельзя.
Нельзя, но безумно хочется. Не выдержав пытки, запускаю руку в ее распущенные волосы и обхватываю пальцами затылок.
Ее зрачки расширяются, тело
Не дается, зараза. Отворачивается в последнюю секунду, подставляя мне щеку.
Я не теряюсь. Отказываться от поцелуя все равно не собираюсь. Прижимаюсь губами к гладкой коже, задыхаясь от эмоций, целую лицо, свободной рукой обнимаю за плечи.
– Пусти, - просит жалобно.
– Нет.
– Ден, перестань, пожалуйста. Что ты творишь?!
– Я скучаю… хреново мне…
Она крутит головой, пытается меня отодвинуть. А я как с катушек слетел, дорвался до запретного, трясусь рядом с ней, как нарик перед дозой.
– С ума сошел?! – шипит бешено, - хочешь все испортить? И себе и мне?
Толкает со злостью в грудь. Трет щеку, которую я только что целовал, в глазах ярость полыхает.
– Ты о Марине своей подумал? Или из-за мимолетной прихоти выкинешь ее из своей жизни, как меня когда-то?! Ты вообще, кроме себя, способен о ком-то думать?!
– О тебе.
– Обо мне?! – усмехается горько, - эта блажь временная. Я тебе не верю, Ден.
Глава 33.1
Выпроводив Егора, что приперся с утра пораньше за палочкой секса, иду к Матвею, прихватив с собой жаркое. И пусть он с недавних пор в официальных отношениях, от моей еды не отказывается никогда.
Вероника девушка хорошая, достойная моего идеального брата, но, насколько я успела понять, домашней кухней его не балует. Не умеет готовить, как она сама шепнула мне по секрету. В доме ее родителей это специально обученный человек делает.
Ну, и ладно. Опыт твердит, что кулебяки и запеканки еще ни одни отношения не спасли.
Позавчера Матвей с парнями уехали на лыжную базу, сегодня к обеду должен был вернуться. Ден ездил с ним. Но я вовсе не поэтому спешу сейчас к брату, хотя Тюменцев последнюю неделю не желает уходить из моей головы.
Случай в ресторане не дает мне покоя. Он пробудил мои обиды, всколыхнул то, что я пыталась забыть.
Не забыла. И обиду не отпустила.
Машу ручкой консьержу и поднимаюсь на Мотин этаж. Жму на кнопку звонка, запоздало опасаясь, что могу помешать им с Вероникой кое-чем заниматься.
Никто не открывает.
Спит с дороги или к Веронике уехал?
Жалея, что не взяла с собой ключи и телефон, жму еще пару раз и, не солоно хлебавши, возвращаюсь домой.
Набираю его – вызовы идут, трубку не берет. Странно, не припомню такого раньше.
В груди отчего-то начинает противно ныть. Недолго думая, звоню Веронике.
– Привет, Мотя у тебя?
– Нет… Эля, Матвей в больнице.
У меня в глазах темнеет. Сжимая в руке телефон, падаю на стул.
– Что с ним?! Авария? Он жив?