PiHKAL
Шрифт:
Я все еще пробовала на вкус эти многообещающие слова насчет истории для другого раза, и мне потребовалось мысленно повторить последнее, что сказал Шура, чтобы до меня дошел смысл сказанного.
— Каким консультантом?
— Консультантом в области воздействия психотропных веществ на восприятие человека, особенно воздействия тех наркотических веществ, которые называют психоделиками. Я начал публиковать описание всего, что я делал и открывал. Кроме того, я продолжал находить новые наркотики.
Я задвигалась в кресле, мое колено ударилось о колено Шуры, но не уверена, что я это осознала в полной мере.
— Ты нашел новые психоделики?
— Я создал несколько новых и до сих пор продолжаю
Боже! Не могу поверить! Он ИЗОБРЕТАЕТ психоделики! Я вдруг поняла, что уставилась на Шуру с открытым ртом. Я сказала:
— Это кажется одним из самых увлекательных занятий в мире, или я ошибаюсь?
— Нет, ты абсолютно права. По крайней мере, на мой взгляд, так и есть. Однако большинство людей, называющих себя психофармакологами, скажут, что я сошел с ума.
— Почему?
— Потому что пробовать новые соединения на самом себе вышло из моды. Раньше это был единственный ответственный путь для человека, считающего себя ученым, — самому оценить наркотик, предназначенный для употребления человеком, особенно, если это наркотик его собственного изготовления. Теперь ученых бросает в дрожь при одной мысли об испытаниях наркотиков на человеке, а не на животных. Когда доказываешь ему, что мышка или собака не могут рассказать, как изменяются их восприятия или чувства, он пропускает это мимо ушей. Они очень удобно устроились, и мой старомодный подход шокирует их и кажется очень странным и опасным.
— Какие наркотики ты изобрел? Могу я узнать названия?
— Ну, самый печально известный из них я синтезировал, когда еще работал в Dole Chemical, и тот факт, что мое имя связывают с этим наркотиком, заставляет некоторых людей относиться ко мне крайне недоверчиво, несмотря на то, что я не несу ответственности за причиненные этим наркотиком неприятности. Ты слышала когда-нибудь о наркотике под названием ДОМ?
— Нет, боюсь, что нет.
— И понятно почему. Большинство людей никогда не слышали о нем под таким названием. На улицах он стал известен как СТП.
— О, да, я слышала о нем, хотя и не помню подробностей. Смутно помню, как что-то такое было с названием СТП, и у людей были с ним проблемы. Правда, это было давно, когда газеты истерично писали о распространении наркотиков в Хайт-Эшбери.
Шура откинулся назад, стул под ним заскрипел:
— Ну, когда я еще работал на Dole, меня пригласили прочесть лекцию у Джона Хопкинса в Балтиморе. Я рассказал там о нескольких соединениях, включая ДОМ. Это чистой воды предположение, но единственное логичное объяснение, к которому я пришел: мне кажется, что кто-то из аудитории, должно быть, решил поработать с этим препаратом, ввести в продажу под новым названием, потому что в течение нескольких месяцев появились сообщения о новой угрозе на улицах Сан-Франциско, когда людей отвозили прямо в клинику Хайт-Эшбери. Они полностью не контролировали себя и оказывались при смерти.
— Какое несчастье!
— Очевидно, какой-то неизвестный предприниматель выпустил эту штуку в капсулах по двадцать миллиграммов в каждой, а для полной эффективности — я имею в виду абсолютной — достаточно трети от этого количества. В то время я ничего этого, конечно, не знал, потому что у меня не было причины связывать этот СТП с тем, чем я занимался. ДОМ — очень, очень сильный психоделик, но принимавшим его людям не говорили, что
— Вот это да.
— Когда наркотик начинал действовать по полной программе, люди паниковали и со всех ног неслись в «скорую помощь», потому что они не могли управлять процессом. Не думаю, что хоть кто-нибудь может справиться с двадцатью миллиграммами ДОМ — даже с количеством вдвое меньшим!
— И как же тебе удалось выяснить, что это был твой ДОМ?
— На это ушло время. Я продолжал по крупицам собирать информацию из разных источников; я слышал, что это был наркотик продолжительного воздействия, больше 24 часов — конечно, при такой-то дозе; что нужно было долго ждать до начала эффекта и что СТП несет с собой Свет, Тишину и Покой.
Я кивнула:
— А, это звучит знакомо.
— Еще я слышал, что, по мнению полиции Беркли, СТП означает Совершенно Тупой Подонок.
Я рассмеялась, повторила сказанное про себя и засмеялась опять.
Между тем Шура продолжал:
— В конечном счете, ко мне просочилась информация от друга из FDA. [50] Он выследил этот наркотик по патенту, выданному Dole Chemical. И компания подтвердила, что это один из наркотиков, синтезированных мною за время работы на нее. Я послал в Управление запрос насчет уточнения данных сведений, но ответа не получил. Наконец, одному моему знакомому химику попался образец СТП, который он проанализировал. Так было установлено, что есть что. Это был мой старый приятель — ДОМ.
50
Food and Drugs Administration — американская федеральная служба, в обязанности которой входит составление списка веществ с регулируемым оборотом.
Шура закинул ногу на ногу, и я увидела, что он обут в сандалии. Я припомнила, что в первый наш вечер он тоже был в сандалиях.
Может быть, он всегда носит сандалии. Надо будет спросить у него как-нибудь.
— Сколько психоделиков ты изобрел на сегодняшний день?
— О, — вздохнул Шура, — больше сотни, где-то сто пятьдесят или около того. Некоторые из них не стоят того, чтобы заниматься ими дальше, другие заслуживают этого.
Неожиданно все происходящее захватило меня. Здесь сидел мужчина, который понравился мне с первого взгляда и продолжал нравиться все больше и больше — на самом деле, к этому моменту я была полностью им покорена. И только что он рассказал мне, что изобрел около ста пятидесяти галлюциногенов. Я предполагала, что они действуют, как мескалин, по крайней мере, какие-то из них, и делают доступными внутреннему взору человека другие реальности. И здесь, в маленьком кабинете Хильды, сидела я, касаясь коленями человека, который не только владел этими удивительными сокровищами и пробовал их; он создавал их — двери в мир, где растения излучали свет и Бог держал тебя за руку.
Я осознала возникшую паузу и почувствовала на себе взгляд Шуры. Я посмотрела на его бородатое лицо и поняла, что, несмотря на блуждающую полуулыбку и вальяжную позу на стуле, он внимательно наблюдал за мной.
Я искренне улыбнулась ему, чувствуя, как к горлу, словно приступ смеха, подкатывает возбуждение. Я выпрямилась в своем кресле и развела руки, помогая себе говорить:
— Не знаю, как это сказать, но я должна попытаться. На протяжении многих лет я была очарована всем этим — опытами, исследованиями — и читала Хаксли и Мишо и всех остальных, которого могла найти и кто, казалось, что-то знает об этом.