PiHKAL
Шрифт:
Первым пришедшим на вечер гостем оказался мой знакомый из «Менсы». Ему было не по себе в роли ранней пташки, и в его случае это было неизбежно. Стэнли был одним из двух людей в местном отделении «Менсы», которых можно было причислить к умственно отсталым. Он был неуклюжим, социально не адаптированным человеком. Стэнли было двадцать шесть лет, а общий уровень развития у него был не выше, чем у двенадцатилетнего ребенка. За одним исключением: у Стэнли были выдающиеся способности к математике, ко всем ее разделам. Он решал любые математические задачи со скоростью и точностью компьютера. Один из двух тестов на проверку интеллекта, которые даются потенциальным членам «Менсы», построен на математике — или так мне показалось. Я очень плохо с ним справилась, и меня зачислили в «Менсу»
Я взяла своего робкого гостя за руку и отвела на кухню вместе с принесенной им бутылкой вина. На кухне я выдала Стэнли пластиковый стаканчик и сказала: «Наливай себе, сколько захочешь, и, поскольку ты первый, занимай хорошее местечко у камина». Он улыбнулся и налил себе вина в стаканчик, после чего позволил мне отвести себя к длинному дивану, который я заранее придвинула поближе к большому камину.
Мой дом был построен в форме буквы «А» и снаружи производил впечатление. В доме было три этажа, даже четыре, если считать маленькую комнату под самой крышей — это была комнатка Брайана. Я сдавала небольшую квартиру на первом этаже молодой паре, мы с детьми занимали всю остальную часть дома.
Самым главным помещением в доме была гостиная на третьем этаже с впечатляющим камином, сделанным из отполированного темного камня и горной породы вулканического происхождения. Из огромных окон гостиной открывался вид на деревья и речку, которая протекала неподалеку от нашего дома. Это было отличное место для проведения вечеров; для обычной жизни такая гостиная подходила меньше. Здесь нигде не проложили изоляционный материал — окна и двери пропускали холодный воздух, и каждую зиму из прохудившейся крыши начинала капать вода. Иногда, если нам везло, новая дыра в крыше заделывалась сама, из-за того, что дерево от влаги разбухало. Но всегда оставалась парочка старых прорех, которые заставляли нас ставить на пол кастрюли и сковородки.
Слава Богу, подумала я, что сегодня нет дождя. Я поставила пластинку, надеясь, что музыка убедит Стэна в том, что вечер все-таки состоится.
Начали прибывать новые гости, и за час их набралось около сорока человек. Они ходили по дому, разговаривая и смеясь, с напитками в руках. Некоторые обсуждали, что будем слушать, читали названия пластинок и спорили, какую ставить следующей. Я заверила их, что музыка будет играть весь вечер, и выложила перед ними подборку джазовых вещей, Саймон и Гарфун-келя, а также «Битлз», прибавив кое-что для поздних и сладких вечерних часов — свою коллекцию классики, Коупленда, [52] де Фалью [53] и несколько других пластинок с музыкой, которой был присущ ритм, чувственность и легкость.
52
Аарон Коупленц (1910–1990) — выдающийся американский композитор.
53
Мануэль де Фалья (1876–1946) — великий испанский композитор и пианист.
Келли пришел со своей новой подружкой, и я искренне обняла его, обрадованная тем, что мы, наконец, стали друзьями. Он обнял меня в ответ, задержав в своих объятиях на несколько секунд дольше положенного, что его спутница в полной мере оценила; я увидела, как плотно сжались ее губы, и поспешила обнять ее сама, прежде чем она могла отшатнуться от меня.
Не волнуйся, дорогая! Он весь твой!
Дверь в гостиную оставалась открытой, и свет от свечей мягко дрожал на коричневом шелке, красной шерсти, изредка попадая на джинсовую ткань. Наконец, я могла на секунду замереть и прислушаться к шуму, раздававшемуся в доме. Я знала, что теперь могу расслабиться. Вечер шел своим чередом.
На мгновение я задержалась в маленькой кухне. От гостиной ее отделяла длинная, покрытая плиткой скамья высотой с целый стол. Обычно мы с детьми использовали ее, когда ели. Гостиная была переполнена, и я уселась на скамью.
Он пришел! Он на самом деле пришел!
Я встала на цыпочки и окликнула его: «Привет, Шура! Неси свою бутылку сюда!» Он стал пробираться ко мне, его легко можно было видеть среди остальных гостей. Когда он подошел ко мне, я вытащила бутылку красного вина у него из бумажного пакета, поставила ее на скамью и снабдила Шуру пластиковым стаканчиком и штопором. После того, как он налил себе вина, я взяла его за руку и повела в большую комнату, обходя гостей. Их набилось, как сельдей в бочке.
Мы отыскали кусочек свободного пространства около стены, и я сказала: «Позволь немного рассказать тебе об этих людях — по крайней мере, о нескольких из них». С пулеметной скоростью я стала давать краткие характеристики самым привлекательным персонажам из «Менсы», когда кто-то из них начинал говорить или проходил мимо нас. Тоном опытного экскурсовода я говорила Шуре прямо на ухо, потому что в комнате было шумно: «Видите вон там мужчину, высокого такого, в красном жилете? Он создал ГОИ — Группу особого интереса, известную как Группа для оргий; я забыла официальное название этой группы — что-то вроде Группа сексуальной свободы, но никто не называет ее иначе как Группа для оргий. Я никогда не была у них на собраниях, но слышала, что они веселятся от души над теми, кто приходит к ним за этим…» — я взмахнула рукой, чтобы завершить картину.
Хорошо, я явно стремлюсь показаться занимательной и, может, даже шокировала его немного, но зато теперь он может предположить, что я не отношусь к свингерам.
Я продолжила представление гостей: «Вон та женщина в фиолетовом платье, которая стоит по прямой линии между нами и свечами, — я посмотрела на Шуру, и он кивнул, давая понять, что видит, о ком пойдет речь, — это Кэндис. У нее очень доброе сердце, и она очень любит своих детей. Какое-то время ее маленький сын, Робин, был самым юным членом «Менсы» в округе. Ему исполнилось десять лет, и он уже не самый юный среди нас».
Я указала на другой конец комнаты: «Теперь тот щупленький человек с бантом на шее. Он стоит около кушетки. Это лучший игрок в шахматы в «Менее» Северной Калифорнии. Мне удалось выиграть у него лишь однажды, но эта победа подпитывала мою гордость очень долгое время. Он славный и очень забавный. Он из той породы людей, которые, кажется, никогда не чувствуют необходимости говорить гадости о ком бы то ни было. Его зовут Джек, и он мне очень нравится».
Шура сказал, перекрывая стоявший в гостиной шум:
— Мне нравятся шахматы, но я не играл в них лет сто. Было бы забавно попробовать поиграть снова.
Я посмотрела на него и улыбнулась, демонстрируя все свои зубы: «Я уже давно выучила, что самый опасный противник — тот, кто говорит тебе, что не играл в какую-нибудь игру много лет. Он запросто обыграет тебя, да еще будет извиняться за то, что подзабыл, как надо играть.
Шура рассмеялся.
— Наконец, — сказала я, — тот высокий мужчина с черной бородой, что стоит около двери. У него большой дом в Черных горах. Это милое местечко к северу отсюда, но недалеко, там живут состоятельные люди. Он часто устраивает вечера для членов «Менсы». В его бассейне обычно плещутся голые люди — я чуть было не сказала голые члены. Один из прекраснейших моментов в своей жизни я пережила на такой вечеринке прошлым летом. Я была одета в черную одежду для танцев, которая на мне сегодня. К концу вечера я совсем осмелела, сняла юбку и плюхнулась в бассейн прямо в колготках и топе. Вы никогда не видели, чтобы женщина привлекла такое внимание! Все голые мужчины из того бассейна захотели познакомиться со мной и спрашивали, где это я так долго скрывалась; я стала первой красавицей бассейна! Думаю, они устали от обилия обнаженной плоти, и я стала для них настоящим искушением в своей одежде!