Пик Сталина
Шрифт:
полудня альпинисты отсиживались в палатках, а потом отправились на
площадку станции. Она не работала. Станцию пришлось поднять вверх и в
одной из палаток снова разобрать на части. Неисправность была вызвана
тяжелыми условиями транспортировки. Окоченевшими от холода пальцами
альпинисты устранили повреждение, снова собрали станцию и установили ее
на прежнем месте. К вечеру снегопад и ветер усилились, началась сильная
метель. На маленькие палатки лагеря
121
Ветер пронизывал плотную ткань палаток, мелкая снежная пыль покрывала
спальные мешки и лица лежавших без движения людей. Вокруг палаток
росли сугробы твердого снега, они нависали над палатками и сжимали их со
всех сторон. Когда скаты крыши провисали под тяжестью снега, кто-нибудь
из альпинистов медленно садился и стряхивал его частыми ударами изнутри
палаток.
Питались два раза в день, стараясь экономить продукты и горючее.
Альпинисты понимали, что результаты всей подготовительной работы, судьба
восхождения зависела теперь от их упорства и терпения. Отступление сейчас
означало бы отказ от восхождения: вторую попытку предпринимать не было
ни сил, ни времени.
Прошли еще одни сутки. К ночи на 2 сентября температура упала до
минус 45°. Леденящий холод проникал даже сквозь пух теплых спальных
мешков, и у альпинистов все более зябли руки и ноги. Дыхание людей осаж-
далось на ткани палаток толстым слоем инея. Ветер все усиливался, на
склонах пика бушевала снежная буря огромной силы. Ее порывы рвали
маленькие палатки. У одной из палаток ветром сломало стойку, ее кое-как
скрепили при помощи ледорубов и веревки.
Утром Е.М. Абалаков долго откапывал крышкой от кухни вход в палатку
своих спутников. Ему казалось, что погода начинает улучшаться: видимость
увеличилась, в разрывах облаков показался вершинный гребень. От него на
десятки метров вверх к небу вздымались косматые полосы снежных флагов.
Сильный ветер, бушующий над вершиной, продолжал сдувать
свежевыпавший снег. Но на склонах вблизи лагеря метель стихла и начала
переходить в поземку.
Медленно тянулось время. Серый день постепенно перешел в не менее
серый вечер. Приближалась пятая ночь пребывания альпинистов на высоте
6900 метров. После весьма скудного ужина у них оставалась на троих всего
лишь одна банка рыбных консервов и плитка шоколада. 3 сентября
установилась ясная и безветренная погода. Снег на склонах вершинного
122
гребня блестел в лучах восходящего солнца, было очень холодно. Е.М.
Абалаков решил предпринять попытку восхождения с одним из своих
спутников. Третий альпинист отказался идти вверх;
долю группы, и длительное пребывание на большой высоте оказались
непосильными для него, он заболел.
Два человека вышли из маленького лагеря, почти незаметного среди
обширных снежных склонов пика Сталина. Спустя некоторое время, Е.М.
Абалаков шел дальше уже один. Спутник его часто останавливался для
передышек, начал отставать, и, преодолев часть подъема, решил ждать
возвращения Абалакова.
Евгений Михайлович Абалаков медленно и непрерывно шел вперед.
Несокрушимая воля, мастерство горовосходителя, стремление к победе во
славу Родины вели его к вершине. Начался крутой подъем к вершинному
гребню. Участки твердого фирна перемежались полосами сыпучего, как
песок, снега. В таких местах ноги глубоко проваливались; задыхаясь от
усталости и недостатка кислорода, Абалаков отвоевывал у вершины метр за
метром. Вот дорогу пересекла глубокая пропасть трещины. Альпинист
осторожно перебрался на другую ее сторону по узкому снежному мостику,
проверяя его прочность ледорубом. Снова крутой взлет склона, еще одно
препятствие. Только через пять часов Абалакову удалось, наконец, достичь
высшей точки вершинного гребня пика. Он стоял на небольшой седловине и
прямо перед ним открывался вид на запад.
Совсем рядом, гораздо ближе, чем это было показано на карте, высился
величественный сосед пика Сталина — пик Евгении Корженевской. Глубоко
внизу, в ущельях, змеились ледники. Самый большой из них, исчерченный
черными полосами нескольких срединных морен, уходил на северо-запад: это
был ледник Фортамбек. Солнце клонилось к западу, но ничто не могло уже
удержать Абалакова на пути к цели. Он вступил на последний подъем,
ведущий к южной вершине. Обдутый ветром фирн был тверд, уже стертые
железные шипы ботинок не в состоянии были вонзиться в его поверхность.
123
Пришлось надеть кошки. Когда до цели оставалось всего несколько десятков
метров, он в изнеможении упал на снег. Но через несколько минут,
отдышавшись, альпинист встал и снова пошел вверх. Вспоминая о последних
минутах восхождения, Евгений Михайлович Абалаков писал:
«По вершинному, острому, как лезвие ножа, гребню, стараясь с
наибольшей силой вонзать кошки и ледоруб и сохранить равновесие под
ударами бокового ветра, поднимаюсь к последним скалам вершины.
Странное чувство — опасение, что не дойдешь, заставляет нарушить
медленный ритм движения. Уже на четвереньках взбираюсь на вершинную