Пикинг
Шрифт:
Я внутренне ухмыльнулся и обещал «поспособствовать». После чего Костя довольно грубо выставил меня из каморки, сославшись на то, что ему надо «духовно собраться». Я немного успокоился и вернулся в зал. Мы с Никитой успели выпить еще по пиву, а концерт так и не начинался. Я подумал, что это может быть намеренно, для усиления интриги. Известно, что многие «звезды» специально затягивают начало своих выступлений, чтобы дополнительно подогреть интерес публики. Хотя за серьезными музыкантами такого вроде не замечено. Но прошло уже более получаса после объявленного времени, а Муховский так и не появлялся на сцене. В публике начался ропот, переросший в шум со свистом. «Костя, выходи!» –
Прошло еще двадцать минут. Зрители, казалось, поуспокоились и даже возможно, забыли, зачем они тут собрались. У стойки был ажиотаж, за всеми столами пиво, водка и шампанское лились рекой. В зале стоял оживленный гомон и смех, люди активно сдвигали столики. В этом не было ничего удивительного, потому что фактически все были друг с другом знакомы. Бар «Уорхолл» определенно делал сегодня выручку, близкую к новогодней. Время от времени раздавались выкрики, обращенные к Косте, но все реже и тише. Бармен сделал музыку погромче, субботнее питейное мероприятие проходило вполне достойно.
Но я все-таки чуял недоброе. Когда истек час ожидания, я попробовал подойти к Элле, но она была так плотно окружена людьми, что я сразу решил найти главную персону. Гримерка, однако, оказалась пуста. Я прошел чуть дальше по маленькому коридорчику за сценой и уперся в дверь, выходящую на улицу. За дверью было узкое крылечко в три ступеньки, на них сидел и курил какой-то мужичок в белом халате поверх тренировочного костюма – возможно, работник барной кухни.
– Муховского видел? Ну, Сенсея? – этим вопросом я сам себе показался оперативником из дешевого детектива.
– Уехал ваш артист. Уж полчаса как, на бежевой девятке. Вон тут стояла, прямо у крыльца.
Я мрачно усмехнулся и вернулся в зал. Там ничего не изменилось. Никита ждал меня с очередным пивом. Он даже не удивился моему сообщению, что кина не будет.
– Музыканты – мутный народ, – философски изрек он. – Впрочем, художники тоже не сахар. Однако тут мордобой может случиться, не стоило бы сильно задерживаться.
Вот уж чего мне как раз хотелось – это дать Муховскому в морду. Застал бы его в каморке – точно дал бы, не посмотрел, что сенсей. Мы молча допили пиво и удалились, на прощанье я сделал Элле ручкой, но она, кажется, не заметила.
Я твердо решил больше не общаться с Костей. Уже невыносимо было продолжать льстивое вранье и поддерживать в этом бездарном графомане иллюзию его гениальности. Я поклялся себе, что если еще раз вдруг придется встретиться с Муховским, я выскажу ему в лицо всю правду, чего стоит его «творчество» и куда ему надо пойти со своими амбициями.
Я совершенно не учел одно обстоятельство. Буквально через пару дней позвонила Элла и как ни в чем не бывало спросила, не забыл ли я, что у нее в субботу юбилей, и они меня ждут. Я был застигнут врасплох и не смог оперативно найти убедительный повод для отказа. Про инцидент в «Уорхолле» Элла ни обмолвилась ни словом, и я пока тоже решил вопросов не задавать. А вдруг и правда там произошел какой-то форс-мажор? Собственно, к жене Муховского у меня претензий не имелось, и с чего бы обижать милую добрую женщину? Не ее ж вина, что муж слетел с катушек. Попробуем это поправить. И про форс-мажор все-таки хотелось выяснить. В общем, я сказал, что приду.
На Эллочкино тридцатипятилетие народу собралось меньше, чем я ожидал. На первом же перекуре я не утерпел и отозвал Костю в сторонку. Он выглядел немного виноватым, но
– Слушай, может объяснишь, что это за хрень была в «Уорхолле»?
Костя явно ждал вопроса, а может уже отвечал на него не раз.
– Это был имиджевый ход.
Я аж поперхнулся.
– Как это??
– А ты прикинь, как им всем запомнится тот концерт и мое имя! Это ж гениально! – Костя мерзко захихикал. У меня опять зачесались кулаки, но я сдержался. Как запомнится концерт, которого не было? Это почти коан про хлопок одной ладони.
– А Элла знала?
– Нет, что ты. Я и сам до последнего момента не был уверен, честно.
– А что это за «Сенсей»? Давно придумал?
– Круто, правда? Такого еще не было. Я сам придумал, недавно. – Костю прямо распирало от самодовольства.
И тут я решился.
– Слушай, Костя, я давно тебе хотел откровенно сказать: завязывай ты со всем этим своим рифмоплетством и песнопениями. Понимаешь, есть люди, которым просто не дано, хоть обосрись. И никаким баблом тут не поможешь. Хотя бы Эллу пожалел, она уже из кожи вон вылезла ради твоих закидонов с частушками на дисках и сенсеями. Может, хватит уже выёживаться? Знаешь, что БГ сказал про то, чем ты занимаешься? Про все твое так называемое «творчество»? Он сказал, что это унижает человеческий ум, а низкий потолок страшнее чумы и проказы.
Я ожидал всего, чего угодно: крика, яростных обвинений, даже приготовился к рукопашной с Муховским. Но Костя неожиданно вовсе не обиделся, а лишь пожал плечами.
– Ну, я и не претендую на роль всенародного кумира. Да, у меня есть много недостатков, но я совершенствуюсь, работаю, ищу… И у меня есть своя аудитория, я востребован определенной группой людей, которым реально нравится то, что я делаю. Ты говоришь, что врал, чтобы сделать мне приятное. А все остальные люди, выходит, тоже врут? Согласись, такого просто не может быть. А со следующим концертом я уже все продумал. Все будет туго, по чесноку.
Лицо мое горело, слова застряли в горле. Ну как объяснить ему, что это вдвойне ужасно тем, что уже считается нормой для «определенной группы людей», причем очень большой группы. Я понял, что меня загнали в угол. Доказать, что да, именно так: все окружающие лгали, потому что принимали это за милое развлечение, блажь, которая скоро пройдет сама собой – я не могу, это слишком нелогично, хотя именно так и обстояло дело. Впрочем, теперь я не был в этом абсолютно уверен.
Костя тем временем, как ни в чем не бывало, перешел к рассказам о дальнейших творческих планах. Не зря у него был такой заговорщицкий вид: Гитара-плачет задумал покорить широкие массы при помощи телевидения. У него уже был заказан видеоклип, который в ближайшем будущем должны начать крутить по местному ТВ, а также он собирался сняться в программе кабельного канала о культуре Петербурга.
– Кстати, хочешь, мы и тебе промоушн сделаем? И вообще, давай прямо у тебя дома передачу снимем – из логова известного писателя, так сказать… У меня там с ребятами с телестудии все схвачено.
Я поморщился и хотел ответить Косте, что не нужно мне платить той же монетой и называть никому не нужного бумагомарателя известным писателем, но на минуту задумался. А что, с паршивой овцы хоть шерсти клок… В общем, я дал добро на телеинтервью у себя дома. Почему Костя имеет право на публичность, а я нет? Только потому, что у него жена в нефти купается? Может и мне уже пора выйти из подполья и блеснуть в лучах софитов? Но на следующий концерт Муховского я не пойду даже под дулом автомата, пусть собирает свое стадо без меня.