Пилигрим
Шрифт:
Тот беззвучно упал вниз.
Доктор Вальтер задвинул крышку и сказал фрау Эмменталь:
— Я вернусь через полчаса.
Мужчины ушли. Фрау Эмменталь налила себе еще бокал вина.
Лотта села за стол, и они молча стали ждать возвращения врача, отводя глаза от плиты.
Форстер коротал время в отеле «Бор-о-Лак», изобретая способы встретиться с мистером Пилигримом.
Он мог замаскироваться, поскольку лицо его было слишком хорошо известно в клинике, и сделать вид, что приехал навестить друга из Лондона. Он мог прикинуться посыльным, которому
Форстер купил бинокль и осмотрел фасад Бюргхольцли. Хорошо, что окна номера выходили как раз на клинику. «Я не нашел бы окна лучше, даже если бы попросил, — подумал Форстер. — Надо использовать это преимущество».
Утром первого июня 1912 года, в субботу, Пилигрим вышел на балкон покормить своих птиц.
Форстер мигом его засек.
— Как же я сразу не догадался! — воскликнул он вслух.
Голуби и голубки вот уже два дня прилетали и садились на этот балкон. — Кто еще мог подманить такую стаю?
На Пилигриме был голубой шелковый халат и белая пижама. Глядя на хозяина, Форстер вздохнул. На него нахлынула ностальгия по старым добрым временам — по запаху тостов и чая «Эрл Грей» на веселой кухоньке миссис Матсон, по вечно путавшемуся под ногами Агамемнону, подносам с завтраками, газетам и письмам, доставляемым мистеру Пилигриму в дом номер восемнадцать по Чейни-Уок… По беготне и ворчанию малыша Агамемнона, его восторженным приветствиям по утрам, когда открывалась дверь и начинался новый день. По уютувсех этих священных повседневных ритуалов — и облегчению при мысли, что еще одна ночь прошла без попытки…
Форстер даже в мыслях отказывался произнести слово «самоубийства».
— Доброе утро и добрый день, — сказал он, тоже вслух, точно мистер Пилигрим стоял рядом.
Так оно и было. Стоило только руку протянуть…
Форстер сосчитал балконы по обеим сторонам от того, где стоял мистер Пилигрим. «Место я запомнил… Теперь буду смотреть на него каждый день. Как-нибудь мы положим этому конец».
Чему?
Нашей разлуке.
Форстер отпустил бинокль, и тот повис на шнурке.
Леди Куотермэн погибла. Теперь Форстер — единственное связующее звено между мистером Пилигримом и внешним миром. Он один был готов принять его.
А потому надо вести наблюдение и ждать.
Пилигрим поел, но совсем немного. Он так резко отодвинул рыбу, которую с удовольствием ел за обедом вчера, что чуть не свалил блюдо на пол.
Обслуживавшая его девушка нервно переминалась с ноги на ногу. Она не знала английского, а Пилигрим отказался общаться по-немецки, капризно, как ребенок, заявив:
— Я не умею говорить по-швейцарски. Подите прочь.
Рыба — палтус — осталась нетронутой.
Когда на десерт принесли рисовый пудинг, Пилигрим намеренно уронил полную ложку на пол, смял салфетку и встал.
— Я живу в диетическом кошмаре, — сказал он и встал
Девушка поняла только то, что ее оскорбили, и вернулась на кухню в слезах. Пилигрим между тем пошел к лифту. Поднимаясь и глядя на бесстрастное, как всегда, лицо оператора, он подумал: «Я живу в скотском мире — в мире тупого, жующего жвачку рогатого скота!»
Вернувшись в комнату, Пилигрим открыл дверь на балкон, снял пиджак и туфли, расслабил узел галстука и лег на кровать.
Было тепло, почти жарко, и ему пришлось встать, чтобы закрыть ставни.
Через десять минут он поднялся опять, пошел в ванную, помочился и выпил стакан воды из-под крана; старательно избегая смотреть на себя в зеркало.
Потом снял галстук, жилет, сбросил подтяжки, расстегнул брюки и снова лег.
Несколько голубей сели на балкон за ставнями и заворковали.
— Подите прочь, — прошептал Пилигрим. — Подите прочь, — сказал он. — Подите прочь! — заорал он.
Через пятнадцать минут он уснул.
Я тону в грязи. Не знаю, где я.
Темно, но не ночь. Светает. Смутно виден горизонт.
Все вокруг серое, бурое, мокрое. Запах земли — вернее, зловоние — проникает повсюду. Мерзкое, но притягательное. Смерть, да — зато на сердце покой.
Не понимаю, где мои ступни. На мне сапоги. Они вместе с одеждой тянут меня вниз. Подо мной все зыбко. Пытаюсь плыть, но удается только держать голову над этой жижей, густой, как каша. Внезапные вспышки света где-то вдали. Не рядом.
Вижу фигуры других людей. Все одеты точно так же, как я.
Судя по нашей мешковатой одежде болотного цвета, мы солдаты. Да — но когда? И где?
Бьют часы. Я не могу сосчитать. Я пытаюсь крикнуть, но у меня пропал голос.
Звук отворяющихся ворот. В мозгу эхом отдается слово «порталы». П-п-порталы — как выстрел. А теперь еще и вода. Порывы ветра приносят косой дождь. П-п-п-п-порталы.
Моя рука тянется к другой — человеческой руке с чистыми пальцами, но та исчезает.
Гадаю, как я очутился здесь, однако опять не могу. Здесь значит нигде. В небытие.
Внезапно раздается звук, который я сначала не могу узнать.
Монотонный, похожий на рычание автомобильного мотора без корпуса. Оглушительный рев в воздухе над головой.
Потом несколько взрывов. За ними раздается скрежет — и на меня падает тень, похожая на тень гигантской птицы. Тут я вижу, что это самолет. Один самолет, потом другой.