Пилот-девица

Зорич Александр

– Ну, нельзя же так сразу суждения выносить... Они еще рта раскрыть не успели! – заступилась за пехлеванов Василиса, на которую незнакомая южная красота породистых конкордианцев произвела неизгладимое эстетическое впечатление.

– А-а, я уже давно все про них понял, – равнодушно отмахнулся дядя Толя. – С пехлеванами ведь как: видел одного – считай, видел всех.

Увы, дядя Толя оказался прав.

Все новоприбывшие мгновенно наставили на притихших трапперов стволы своих роскошных автоматических винтовок (и не скажешь "охотничьих" – вполне армейских!). Вслед за чем едва

ли не хором, с видом самым что ни на есть высокомерным и победительным, приказали джентльменам удачи сложить оружие.

Аурел Хаджи был стреляным воробьем. Он отсидел срок за грабеж. Четыре раза привлекался к исправительным общественным работам. Пять раз на его жизнь покушались. Три раза из этих пяти бронежилет, считай, не помог. Дважды он усмирял мятеж на дрейфующем в космосе без хода трапперском звездолете.

Словом, Аурел Хаджи совсем не испугался. Зато обстановку он оценил трезво и счел правильным подчиниться. Пока что.

Когда трапперы разоружились, Хаджи, елейно улыбаясь и почтительно пригибая голову, выступил навстречу вновь прибывшим, жестами показывая, что жаждет поговорить.

От толпы клонов тоже отделился самый большой начальник.

Вообще-то, это был сын главврача города Рахша, столицы Наотара, и он ни над кем, кроме сестер и аквариумных цихлид, ни разу не начальствовал. Но, будучи потомственным аристократом, выглядел так, будто командовал по меньшей мере полком палубных торпедоносцев – и в этом качестве одержал ряд блистательных побед.

– Мое имя – Мехрдад Зелек. Я и мои товарищи прибыли сюда, в эту напитанную мраком Преисподнюю, чтобы прикончить пару-тройку василисков покрупнее. Прикончить не ради прихоти, но во славу Амэша-Спэнта и всего благого! Ведь василиск есть наимерзейшая храфстра! А долг каждого ашванта истреблять храфстру где она ни есть!

Слова "храфстра" и "ашвант" переводчик Василисы произнес как есть, на фарси, но к каждому добавил комментарий, выплюнутый дикой скороговоркой. "Храфстра – зловредное животное, порождение Ангра-Манью." А также: "Ашвант – хороший, добродетельный человек."

Зато Амэша-Спэнта и Ангра-Манью переводчик вообще никак не откомментировал. Видимо по мнению его кибернетических мозгов это-то уж точно знал каждый.

Закончил свою речь Мехрдад Зелек в повелительном наклонении:

– Немедленно назовите себя и скажите, что вы здесь делаете, незнакомцы!

– Мир вам, высокорожденные хозяева этой планеты! – еще более льстиво осклабившись, провозгласил Хаджи. – Мы – партия мирных звероловов, дети разных народов, объединенные общей целью... У нас есть разрешение на охоту – мы заплатили за него в казну богоспасаемой Конкордии немалые деньги. И, по доброй иронии судьбы, нас тоже интересуют василиски! Точнее, всего один совсем небольшой василиск...

– Один? Что за неуместная скромность? Скромность не украшает мужчину! – удивился Мехрдад. – Тем более, мне говорили, этой храфстры здесь немало... К чему ограничивать себя?

Пока сын главврача произносил эту тираду, дядя Толя наклонился к Василисе и прошептал ей на ухо:

– А-а, я же тебе говорил, зеленые они совсем, как бананы в Подмосковье! И, держу пари, на василиска отродясь

не охотились! Потому что если бы охотились, знали бы, что одного василиска добыть – это уже термоядерный успех, для которого и умение надобно, и удача, и кураж... "Прикончить пару-тройку покрупнее!" – дядя Толя небесталанно перекривлял высокомерного Мехрдада. – Кончай уже сразу десяток вражин, чего мелочиться.

Тем временем разговор продолжался.

– Как исчерпывающе верно ваше мудрое замечание, достопочтенный Мехрдад! – всплеснул руками Хаджи. – Но, увы, мы располагаем разрешением поймать лишь одного. Да и это разрешение стоило нам буквально всех наших скудных сбережений... Поэтому позвольте нам, о высокородные пехлеваны, выступить на охоту первыми! Мы быстро изловим причитающийся нам экземпляр и немедленно освободим пространство для пышной и богоугодной охоты, которую вы, как хозяева этой гостеприимной планеты, сможете длить хоть неделю!

Друзья пехлевана, которые доселе помалкивали поодаль, расплылись в довольных улыбках – было видно, что угодливость вожака трапперов пришлась им по душе.

Однако Мехрдад оказался не таким простофилей.

– Первыми? Вы пойдете первыми? Это абсолютно неприемлемо, – отрезал он и вздернул вверх свой аристократический подбородок с глубокой ямкой. – Мы с друзьями немедленно выступаем в Главный Лабиринт. А вы – поступайте как знаете. Но, клянусь, если потащитесь следом, наступая нам на пятки, и попадетесь мне на глаза... я за себя не ручаюсь! Могу принять вас за браконьеров или, допустим, за пещерных лемуров... Но надеюсь, мы с вами до этого не докатимся, – вспомнив парадную агитацию за "мир и дружбу между собратьями по Великорасе", которой были туго набиты визор, газеты, книги и вообще все вокруг, Мехрдад счел за лучшее ласково скруглить тему.

Хаджи закивал с преувеличенным раболепием.

Мол, конечно не докатимся! Да и вообще, можно ли на нас, трапперов, обижаться? Мы такие няшки! Такие бедняжки! Простые звероловы, у которых, вдобавок, нет денег! Не чета вам, таким великим! Добронравным! Могучим! Знатным! Сияющими светом Истинной Веры! Нет-нет, мы уже сдаемся! Мы на всё готовы! Ну разве что интим не предлагать. А на остальное – готовы, ага.

Пехлеван жестом показал, что разговор окончен.

Клоны, быстро расхватав из вертолетов экипировку, зашагали по дну кратера к приметному сталагмиту. На картах сталагмит звался Стражем. За ним-то и открывался вход в Главный Лабиринт.

Последним, что увидела Василиса, была странная сцена: красивый длинноволосый пехлеван извлек из ножен меч с богато инкрустированной рукоятью и что было дури рубанул фаллообразно произрастающий кристалл горного кварца.

– Ну как дети, ей-богу, – с неодобрением заметила Василиса.

– Да вдатые, походу, – презрение дяди Толи к пехлеванам не знало границ.

Когда клоны ушли, Аурел Хаджи подвергся ожесточенным словесным нападкам со стороны самых авторитетных трапперов – португальца Альбуфейры и русского Степана Нечаева, к слову, бывшего боксера, дисквалифицированного за драку на банкете в Кремле.