Пилот-девица

Зорич Александр

Притирка эскадрилий друг к другу, их окончательное взаимное совмещение с точностью до сантиметра завораживали.

От этого зрелища захватывало дух.

Хотелось аплодировать, прыгать, плакать.

Плакать от счастья, что ты живешь в две тысячи шестьсот двадцать первом году. Что ты допущен к этому великому таинству железа и огня, слаженного труда и человеческого гения.

Да, сегодня допущен только через созерцание. Но – как знать – может быть завтра или послезавтра ты станешь частью этого таинства, важным и уважаемым атомом кристаллической решетки боевого строя.

Даже

Александра – бывалая Александра! – прочувствованно вздохнула.

– В такие минуты жалею, что не стала пилотом, – сказала она. – Впрочем, в России женщины с авианосцев не летают.

"А я бы... Я бы с чего угодно... С любой планеты... На любом ржавом ведре... Только бы летать!" – промолчала Василиса.

Она сглотнула подступивший к горлу комок. Надо было срочно зацепиться за что-то взглядом, чтобы отогнать несвоевременные мысли.

На глаза Василисе попалась эмблема на киле одного из флуггеров (в ту минуту они проходили мимо истребителей с двухсотыми номерами; это была знаменитая в будущем эскадрилья И-02 девятнадцатого авиакрыла, эскадрилья отчаянного геройства и ошеломительных боевых потерь) – оранжевое улыбчивое солнце в обрамлении желтых лучей-лепестков. Ласковое солнышко с муромского герба.

– Ой, а вон на флуггере наш державный знак нарисован, – произнесла Василиса.

– Какой знак?

– Тот флуггер, видите? С номером "двести пять"? У Мурома такое солнце на главном державном стяге!

– А-а, точно, – безо всякого энтузиазма протянула Александра. Чувствовалось, что русской разведке в ее лице совершенно всё равно, что изображено на флаге возникшего совсем недавно третьестепенного государства.

– Там что, пилот с Мурома? – продолжала любопытствовать Василиса.

– Если тебе так интересно... – с этими словами Александра поднесла к иллюминатору свой таинственный черный телефон.

– Активация, тэ восемнадцать, активация, – четко и громко выговаривая слова, произнесла она. В ответ на кодовую фразу телефон тихонько пиликнул. – Дай справку на истребитель бортномер двести пять красный.

Телефон снова пиликнул и после секундной задержки заговорил приятным голосом.

– Истребитель РОК-14 "Змей Горыныч". Эскадрилья И-02, девятнадцатое отдельное авиакрыло. Пилот – старший лейтенант Фрол Северович Кожемякин. Год рождения две тысячи пятьсот девяносто четвертый. Уроженец Большого Мурома, планета Вран...

– О, я же говорила! – возликовала Василиса. – Муромец!

– Спасибо, тэ восемнадцать. Спокойного сна. Повторяю: спокойного сна, – сказала Александра. И, обращаясь к Василисе:

– Он муромец по месту рождения, но наверняка гражданин России. Иначе его не допустили бы к полетам на боевом флуггере.

Но Василиса не слушала.

"Муромец... На флуггере... На московитском флуггере... Наш... Наш летает! И я могла бы!"

Глава 19. Василиск и Василиса

Май, 2621 г.

Легкий авианосец "Царь Иван Третий"

Орбита планеты Наотар, система Дромадер, Великая Конкордия

И вот они – на палубе авианосца "Царь

Иван Третий".

Александра Браун-Железнова испытывала душевное облегчение: она любила искусственную тяжесть, зато очень не любила невесомость. Да и полетов на флуггерах разведчица старалась избегать.

Бойцы осназ, имевшие приказ сопроводить великолепную Александру и ее хорошенькую спутницу строго до КПП корабельного госпиталя на второй палубе, мечтали о теплом обеде и немного скучали.

Зато Василиса...

Эмоций Василисы хватило бы на них на всех. И еще осталось бы на боевитую передовицу для газеты "Небесная гвардия"!

Авианосец! Настоящий! Ну и громадина! Внутри еще больше чем снаружи! Ангар! Свет! Техники! Пилоты! Флуггеры! Настоящие боевые флуггеры! Десятки грозных машин! Старшие офицеры! Как разодеты! Какие бороды, бакенбарды! А мечи?! А золотые погоны?!

Прямо у них под носом буксировщик тащил истребитель, покрытый свежайшим матовым лаком.

– Это "Горыныч"? – спросила Василиса, ткнув в него пальцем.

– Да, – не глядя согласилась Александра. Она что-то изучала на экранчике своих широченных наручных часов.

– Но вы даже не посмотрели... – тоном обиженного ребенка промолвила Василиса.

– Все равно "Горыныч"... Тут сейчас других нет.

– А почему нет?

Александра оторвалась от часов и укоризненно поглядела на Василису. Она не любила отвечать на праздные (с ее точки зрения) вопросы.

Вдруг оказалось, что они застряли.

Старшины из состава дивизиона палубного обслуживания, одетые в ядовито-зеленые жилеты регулировщиков и вооруженные специальными световыми жезлами, перегородили все выходы с островка безопасности, обозначенного на полу ангара желтой разметкой. Чтобы не закончить свои дни под колесами транспортно-заряжающей машины или в компрессоре вспомогательной силовой установки, регулировщиков надо было слушаться беспрекословно.

Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Александра снисходительно вздохнула и ответила Василисе:

– "Иван Третий" создан в первую очередь для того, чтобы прикрывать истребителями корабли эскадры. Конечно, он может нести не только истребители, но и ударные флуггеры. Однако в этом походе вместо них авианосец принял лишние истребители. Он взял истребителей так много, что часть даже передаст "Трем Святителям".

– Всё из-за этих... гребешков, да?

– Да. Потери будут высокими.

О, какой госпиталь был на "Иване Третьем"! Не госпиталь, а настоящий универсам здоровья!

Смотровые, операционные, палаты, инфекционный изолятор, радиационный изолятор и какой-то загадочный "Изолятор №3"... А еще: бассейн в герметичной стеклянной галерее. А еще: баня, сауна, зимний сад...

То, что не сияло никелем, лучилось золотистым теплом панелей из натурального дерева.

То, что не лучилось золотистым теплом, источало мягкий свет.

Ну а то, что не источало мягкого света, было людьми. И вот люди резко контрастировали с праздничной атмосферой счастливого корабля, который только позавчера прибыл с благополучной Земли и еще не успел побывать в бою.