Пилот МИГа - последний полет лейтенанта Беленко
Шрифт:
„Вот вам наглядный пример вырожденческой капиталистической морали. Пусть это будет уроком для всех, — продолжал Шевцов, — но в нашем полку мы будем твердо придерживаться и следовать только принципам коммунистической морали. Всем командирам эскадрильей явиться для отчета ко мне в кабинет. На сегодня все. Разойдись!**
В раздевалке Беленко переоделся в ХБ (темносиний комбинезон), полученный полтора года назад. Другой ему полагался только через пять месяцев, поэтому он должен был беречь этот, ставя аккуратные заплаты на коленях и на локтях. Дежурный офицер открыл сейф и выдал ему под расписку автоматический пистолет и две обоймы по семь патронов в каждой. Пистолет, а также НЗ — пакет с некоторым запасом средств первой необходимости (сигнальные
Много месяцев спустя охотники обнаружили останки пилота и дневник, в котором он проклинал свою судьбу и тех, кто был повинен в его гибели. Последняя запись гласила: „Спасибо родной партии за заботу”.
После другого трагического случая, когда пилот застрелил свою жену, застав ее с любовником, пистолеты стали выдавать только перед самым полетом.
Рабочий день в полку начинался с получения заданий и составления графика полетов. Часть пилотов должна была тренироваться сегодня в стрельбе по движущимся целям, и их курс лежал на восток — к океану, где с военных кораблей запускались ракеты. Эскадрилья Беленко должна была практиковаться в перехвате чужих самолетов и препровождению их на посадку на территории базы.
Беленко делал вид, что внимательно слушает командира, объясняющего задание и перечисляющего все, что он должен был выполнить во время полета. Но мысли его были далеко: он думал о том, что несмотря на прекрасную ясную погоду, выход за установленную тренировочную зону будет сопряжен с большим риском. Он также старался рассчитать время, расстояние, скорость, запас горючего, наметить курс полета и точки возможного перехвата.
Первые утренние полеты прошли спокойно, и в 11: 00 пилоты вернулись на базу на второй завтрак, после чего им предстояло трястись на грузовике по рытвинам и ухабам на военно-воздушную базу в Сахаровке, которая находилась в четырех километрах от Чугуевки. Беленко не поехал со всеми — он отправился в медпункт на осмотр. Беленко никогда не волновался перед осмотром, потому что врач был человеком мягким, отзывчивым и всегда, как мог, помогал пилотам. За пять дней до полетов им запрещалось пить, но это распоряжение никогда не выполнялось — пили все, а многие просто напивались вдрызг. При небольшом количестве алкоголя в крови врач обычно давал разрешение на полет, но после сильной попойки пилот на день отстранялся от полетов. Врач всегда находил соответствующую причину: насморк, небольшое воспаление уха или повышенная температура.
Беленко измерили температуру, проверили пульс, кровяное давление, глаза, уши и горло.
— Как вы себя чувствуете? — спросил врач.
— Прекрасно.
— Какой полет у вас сегодня?
— Обычный тренировочный.
Врач внимательно посмотрел на него: „Скажите, лейтенант, вы что-нибудь пили в течение последних суток?”
— Последние пять дней я вообще ничего не пил.
— Вы в состоянии летать сегодня?
— Конечно. А что, разве что-нибудь не в порядке?
— У вас повышено кровяное давление. Не настолько, чтобы бить тревогу, но для вас оно довольно высокое. Какие-нибудь неприятности?
— Абсолютно ничего.
Опасаясь дальнейших расспросов, Беленко сказал, что уже почти неделю он не летал и ему необходимы тренировки. Сегодня утром он сделал пробежку в шесть километров и возможно немного возбужден. Врач кивнул: „Ну что ж, это понятно. Счастливого полета, лейтенант’*.
Беленко присоединился к пилотам, ожидавшим около ангара метеосводку. Ребята острили насчет приближающегося коммунистического субботника, на котором
Заметив приближающегося к ним Володина — молодого лейтенанта КГБ, прикомандированного к их полку, пилоты замолчали.
— Доброе утро, Виктор Иванович. Как дела? — обратился Володин к Беленко.
— Все в порядке.
— А Людмила и Дима, как они?
— Прекрасно.
— Какие новости, что слышно?
— Сегодня солдаты опять отказались от завтрака.
— Да, я знаю. Как вы думаете, в чем тут дело?
— Владимир Степанович, вы не хуже моего знаете причину…
— Но мне все-таки хотелось бы услышать ваше мнение. Зайдите ко мне после полета. Мне надо с вами поговорить.
В этом приглашении не было ничего необычного. Гебешник всегда все вокруг словно вынюхивал, каждому задавал одни и те же вопросы: „что нового?”, „что слышно?”, и все-таки Беленко это не понравилось. Почему он обратился ко мне именно сейчас? Надеюсь, дорогой Товарищ, нам не придется больше свидеться.
Наконец офицер из метеорологической службы объявил: на востоке, где должны были проводиться тренировки, небо ясное, летная погода продержится до вечера. Но на юго-востоке, куда на самом деле лежал курс Беленко, собираются облака, движущиеся в сторону Японии.
Идиоты! Ведь ясную погоду предсказывали по всей области. Какой же плотности будет облачность в том районе? Надо придумать, как лучше спросить его об этом. Нет, не стоит задавать никаких вопросов. Нельзя проявлять заинтересованность — это может меня выдать. Придется просто рискнуть.
На складе Беленко выдали шлем, кислородную маску и перчатки. „Товарищ лейтенант, вы забыли свой спасательный жилет”, — окликнул его сержант, выдающий амуницию. Не бери его, сделай вид, что он тебе не нужен.
— Спасибо, сержант, но мне сегодня не придется летать над водой.
Выйдя со склада, он направился к своему самолету. На поле крылом к крылу стояло двадцать МИГов-25. Весом в двадцать две тонны, со сдвоенными хвостовыми стабилизаторами, с широкими короткими стреловидными крыльями, двумя огромными двигателями и длинным ракетоподобным носом, МИГ-25 напоминал Беленко огромную стальную птицу. МИГ-25 был одним из самых секретных оборонных средств Советского Союза: его даже между собой называли не иначе, как „модель № 84”. Самый первый его образец, выпушенный в 1967 году, установил мировой рекорд скорости — 2980 километров в час, а модель 1973 года рекорд высоты — 36,240 метров. Старые американские „Фантомы”, Ф-4, хотя и оснащенные современными ракетами и управляемые первоклассными летчиками, не могли ни перехватить, ни сбить МИГи-25, которые периодически совершали полеты над Средиземным морем и в районе Среднего Востока, фотографируя различные объекты. Ни одна западная держава не имела самолетов, способных соперничать с ними.
Несмотря на то, что секреты МИГа не были известны Западу, в 1976 году это был единственный самолет, державший всех в страхе. Еще в 1973 году командующий ВВС США Роберт Сименс, крупный специалист в области самолетостроения, назвал МИГ-25 лучшим перехватчиком в мире. Министр обороны Джеймс Шлезингер заявил, что МИГ-25 является таким грозным оружием, что увеличение его производства может повлечь за собой коренные изменения в вооружении и стратегии Запада. В Советском Союзе уже было построено 400 таких перехватчиков, с использованием новейших достижений в области аэронавтики, которые являлись предметом гордости советской авиации. Только избранным доверяли пилотировать эти самолеты.