Пилот МИГа - последний полет лейтенанта Беленко

Бэррон Джон

Анна была первым человеком на американской земле, кому он мог доверить свои давно скрываемые мысли, гнев, ненависть, которые толкнули его на бегство. Начав говорить с ней, Виктор уже не мог остановиться, и Анна, которая собиралась уехать в полдень, провела с ним весь этот день.

Несмотря на настойчивые требования органов военной разведки поскорее дать им возможность узнать у Беленко все, что их интересует, ЦРУ ограничило эти встречи и беседы четырьмя часами ежедневно. Два часа каждое утро, когда мозг свеж и наиболее восприимчив, отводились на занятия английским языком — самое важное, чтобы начать ему строить новую жизнь в этой стране. Дневные часы и вечера предназначались

на чтение, учебу и поездки по стране, чтобы увидеть побольше своими глазами. Ему обещали показать все, что он пожелает, как бы затруднительно это ни было для властей. А по субботам и воскресеньям он будет летать, водить самолет, делать фигуры высшего пилотажа, осваивать американское небо.

В его представлении полная свобода неотделима от возможности летать, и эта возможность будет ему предоставлена.

Уверенный в глубине души, что требует невозможного, Беленко признался Питеру и Анне, что ему бы очень хотелось побывать на какой-нибудь военно-воздушной базе и еще на борту авианосца. Они восприняли это так, точно в просьбе не было ничего необычного. Что касается военно-воздушной базы, то здесь вообще нет никаких проблем, сказал Питер. Через пару недель Беленко там побывает. А с авианосцем… Все зависит от того, когда какой-нибудь из них подойдет достаточно близко к берегам США, чтобы туда можно было слетать. Это всего лишь вопрос времени.

Первая беседа с военными разведчиками началась с неожиданного вопроса. Когда Беленко решил перелететь на Запад, он приготовил у себя в Чугуевке записку на английском, в которой, как ему казалось, написал: „Сообщите о случившемся представителю американской разведки. Спрячьте и охраняйте самолет. Не разрешайте никому приближаться к самолету”. На самом же деле он написал на языке, который никогда не изучал, следующее: „Поскорее вызовите представителя американской разведки. Самолет закамуфлируйте. Никому не разрешайте приближаться”. Когда же японцы перевели эту записку на свой язык, получилось как в испорченном телефоне: „Самолет — опасная ловушка. Не прикасайтесь”.

С особой осторожностью японцы заглянули в кабину и окончательно были перепуганы, увидев множество красных кнопок с надписью „Опасно”. И в довершение всего японцы и их американские коллеги обнаружили, что в кабине вовсе нет предохранителей, назначение которых должно было состоять в том, чтобы не допустить непроизвольного нажатия красных кнопок. Вероятно, какие-то из них связаны с взрывным устройством для уничтожения самолета, который ни в коем случае не должен попасть в руки иностранцев? Пока не получен ответ на этот вопрос, изучение самолета не могло начаться, — но только Беленко мог дать такой ответ.

Поэтому на третий день пребывания Виктора в Америке офицеры военно-воздушных сил доставили к нему огромные фотографии кабины МИГ-25, увеличенные до натуральной величины и выполненные с такой четкостью, что можно было видеть каждую цифру на шкалах приборов, как будто вы сидите в пилотском кресле. Руководитель группы ВВС был высокий, отлично сложенный полковник с пытливыми темными глазами и грубым обветренным лицом. Полковник, представившийся как Грэг, удивил Беленко с первых же произнесенных им слов. Питер говорил по-русски как иностранец, прилежно изучивший язык, Анна говорила правильно, свободно, без ошибок, но Грэг… Грэг владел русским так, как будто родился и провел всю жизнь в России.

Грэг приветствовал Беленко тепло, но сдержанно, как если бы Беленко был наилучшим образом аттестованный молодой офицер, прибывший в его часть. Предстоит важная работа, и он намерен приступить к ней, не теряя времени. Они установили снимки

стоймя на полу, воссоздав кабину в трех измерениях. Беленко объяснил назначение каждой кнопки с надписью „опасно”, но не смог объяснить почему предохранительные штыри оказались вытащены из гнезд, где им надлежало быть. Ошибка пьяного техника? Намеренные действия кого-то из его части? Приказ? Совершенно неясно. Вместе с Грэгом они пометили на снимках, где зафиксировать штыри, которые теперь придется изготовить японским и американским специалистам.

— Ладно, а сейчас покажите мне, как завести двигатели.

— Отчего вы не хотите подождать, пока самолет будет здесь? Я все вам покажу и научу ваших пилотов летать на нем.

— Боюсь, что нам с вами летать на нем не придется. Судя по всему, нам придется вернуть самолет в месячный срок или около этого.

— Как? Вы что, с ума сошли? — Беленко был вне себя. Вернуть самолет?! Вы думаете если бы ваш Ф-14 или Ф-15 приземлился в Чехословакии или в Польше, вам бы его вернули?! Теперь это наш самолет! Я пригнал его вам! Я рисковал жизнью, я лишился всего, чтобы передать его вам! Заберите мою машину у японцев. Если вы вернете ее обратно, советские будут над вами смеяться. В их глазах вы останетесь дураками!

— Успокойтесь! — произнес Грэг. — Я возмущен не меньше вашего. Я согласен с вами. Но не я делаю политику. Мы рассчитываем с вашей помощью узнать о самолете как можно больше, не летая на нем. Поэтому не будем терять времени.

В процессе совместной работы двух профессионалов Беленко убедился, что он имеет дело с опытнейшими летчиками и человеком, говорящим с ним на одном языке. Грэг был тем, чем Беленко только мечтал стать — летчиком-истребителем, испытателем и смелым искателем приключений. Во Вьетнаме он совершил сто боевых вылетов, летал на Ханой, Хайфон, обстреливал стратегически важные мосты, защищаемые батареями советских ракет САМ, изо дня в день рисковал жизнью. Пилоты его эскадрильи, летавшие на машинах Ф-105, первыми появлялись над целью и уходили последними. Их задачей было спровоцировать команды ракетных батарей САМ включить радары начать ракетный обстрел самолетов. Если команды САМов клюнут на приманку, следующие волны американских самолетов смогут безошибочно ударить по радарным системам и батареям САМ. Американские ракеты „воздух-земля” понесутся вниз по направлению луча радара к его источнику, уничтожив батарею, команду и все вокруг.

Родители Грэга, как и Ника, были эмигрантами из России. Желая передать своим детям хотя бы часть русской культуры, они настаивали на том, чтобы дома говорили по-русски. Затем Грэг еще изучал русский в университете. Поскольку он в совершенстве владел этим языком, также обладал высокой квалификацией летчика-испытателя, его часто, против его желания, снимали с полетов и привлекали к разведывательной работе. Он приобрел уважение и доверие ЦРУ, что нелегко завоевать. Поэтому в случае с Беленко выбор пал на него: его обязанностью будет получение технической информации от советского летчика. Впоследствии подтвердилось, что выбор был сделан как нельзя более правильный.

Выполняя обещание, американцы устроили Виктору полет с военно-воздушной базы Андрес под Вашингтоном на базу истребителей. Он и Грэг находились в комнате ожидания, когда командир базы Андрес, генерал, узнал Грэга и подошел, чтобы пожать ему руку. Беленко был ошарашен, потому что генерал был черным.

Это не настоящий негр! Негр не может быть генералом! Это они кого-то выкрасили в черный user и нарядили в генеральскую форму. Они выкрасили его, специально чтобы показать мне!