Пилот на войне
Шрифт:
Есть приказ: обеспечить высадку.
Линкор повис над обреченной бригадой. В атмосферу ввинтились беспилотные корректировщики огня.
Часовая бомбардировка выбила основные средства ПКО и ликвидировала вскрытую разведкой капитальную фортификацию.
Одновременно в зоне прямой досягаемости высадился осназ. Бойцы роты встали на сопровождение основных подразделений неприятеля: танков, артиллерии, мобильного ПКО, наведя комбинированный штурмовой удар флуггеров и точечный артналет с линкора.
«Лотарингия» накрывала
Собственно десанту не нашлось настоящей работы. При полном, стопроцентном господстве в воздухе действовала все та же беспощадная математика войны.
Сколько продержится пехота (численность — сильно потрепанная бригада, то есть меньше трех тысяч штыков) с выбитой ПКО и броней, против танков, артиллерии и полноценного десанта?
В этом отдельно взятом случае — два часа. Очень долго.
— Как дела, Док? — бросил в рацию Салман дель Пино, он же Салман Эстебан.
— Нормально. Фельдшеры и медкомбайны справляются, зачем я тут нужен — не знаю. — Голос заметно разочарованный.
— Что, надеялся повторить свой давний подвиг с операциями без наркоза, а? — Салман, не скрываясь, ехидничал.
— Ну… была такая мысль. Это же знаково: именно здесь зародилась моя уникальная методика!
— Старый извращенец! — констатировал Салман и дал отбой.
Солнце медленно заходило за горизонт. Заканчивался еще один, чертовски длинный день войны. Солдаты собирали трофеи, мимо шла колонна танков. «Тэ десятые» победно грохотали гусеницами, направляясь к дыму недалекого пожарища. Датчики скафандра показывали минус двадцать три имени Цельсия.
Салман с кряхтением опустился на заиндевевший обломок пенобетона, откинул забрало и вздохнул. Полной грудью. Огляделся. За спиной возвышался огрызок башни. Квадратный цоколь и совершенно раздолбанная пристройка метров двадцати пяти в длину.
Напротив — еще одна руина. При жизни это была казарма, не иначе. В стороне — глубочайшие воронки, танкам их приходится объезжать. Вон, командир «коробки» высунулся по пояс из люка, размахивает руками и что-то повелительное кричит. Слов не слышно, но мимика матерная.
Отсутствие гари ясно говорило: руины не свежие, не сегодня сделанные. Диаметр воронок намекал на что-то очень пятисотмиллиметровое. То есть линкор. Но не сегодня.
По всему выходило, что сидит Салман прямо на развалинах узла X-связи. Того самого, где его достал заряд бластера неизвестной конструкции.
«Ну что… — подумал он и посмотрел на нагрудный погон. — Вот я и снова комбат! Подтвердили довоенное звание и дали батальон, потому как потери в штурмовой пехоте страшные. Особенно среди офицеров».
Пино сидел среди суеты его нового батальона и размышлял, как же интересно извивается его личная судьба. Сколько раз он вдыхал этот воздух —
Элита сил особого назначения. Проваленное секретное задание. Настолько секретное, что командование решилось зачистить периметр с орбиты. Справедливо. Никаких обид, потому что служба такая. Пираты. Долгие восемь лет в Тремезианском поясе. И вот снова Бартель 2–4, и он снова майор, правда, теперь штурмовой пехоты.
Его тень все удлинялась по воле заходящего солнца, пока не превратилась в огромную стрелку компаса, указывавшую точно на восток.
Поверх нее легла еще одна. Такая же длинная, но явно уступавшая в ширине. Салман обернулся. Сзади стоял Док Фарагут, более известный как Скальпель.
— Ну что, медицина?
— Да все неплохо… разведка. — Доктор сделал неопределенный жест рукой.
— Я больше не разведка.
— Ты для меня навсегда разведка.
— Вот будет интересно, если мне дадут какую медаль! — сказал Салман и засмеялся.
— Это будет справедливо, друг мой, — ответил доктор и присел рядом.
— Звезда нашла своего героя, вроде того? — спросил Салман.
— Вроде того. Мировая справедливость, — согласился доктор.
Помолчали. Потом Салман изобразил, как в воздухе затягивается воображаемая петля, и захрипел, высунув язык. Оба зашлись в приступе совершенно безудержного веселья.
Так они и сидели, пока на развалины бывшего Периметра Чавеса не упала ночь.
На Бартель 2–4 началась переброска войск. Десантные соединения и десантные же средства. Осторожное, постепенное накапливание под прикрытием эскадры Еврофлота.
Момент решительного рывка еще не наступил, так как главная стратегическая проблема не была решена. Над Объединенными Нациями во весь рост поднялась угрожающая тень люксогенового голода.
В районе Иокасты (система Фиваида) по-прежнему дрейфовали линкор «Пересвет» и фрегат «Огневой», готовые в любой момент выдвинуться на Бартель.
Сетад-э Бозорг, Фармандехи-йе-Коль, Народный Диван и Благое Совещание Заотаров Великой Конкордии были на грани паники. Лишь группа «ястребов» во главе с заотаром Хабадом сохраняла трезвую мысль и холодное сердце, как айсберг возвышаясь над мечущимися коллегами.
Заотар Хабад выступил с яркой речью в Благом Совещании, призвав к войне до победного конца. Сорокаминутный призыв транслировали все визорные каналы Конкордии. После чего главнокомандующий Пентад Шахрави лично встретился с ним и объявил всенародно, что отныне поддерживает мужественного вождя во всех начинаниях.
Это было странно и неожиданно, ведь все причастные знали, что Шахрави всегда недолюбливал Хабада, отзываясь о нем предельно нелицеприятно. Но теперь все изменилось. Адмирал нуждался в поддержке, которая позволила бы победоносно закончить войну.