Пилот
Шрифт:
Покинув корабль, Зимин решительно двинулся вперед к настороженно поглядывающим на него изможденным людям.
– Здорово, станичники! – поприветствовал он их.
– И тебе не хворать, Василич, – хрипло ответил самый старший из них.
– Петруха? – ахнул отставной кавторанг, узнав земляка. – Эко тебя, братец…
– Ничто, – хищно оскалился тот. – Ишо повоюем.
– А где есаул Бакшеев?
– Помер. Ишо семь ден назад.
– Царство небесное! – стащил с головы фуражку Зимин и перекрестился.
Остальные последовали его примеру, и только Вахрамеев и его люди воздержались, пристально оглядывая окрестности.
– Не боитесь,
– Кто же у вас за старшего? – осведомился командир «Бурана».
– Получаюсь я, – ощерился старый знакомый.
– Ты вроде урядником был?
– Бери выше, ваше высокоблагородие, вахмистр!
– Не тянись, я в отставке.
– А нашему брату все едино! Но все равно спасибо, что прилетели. Угостить, правда, сильно нечем, но чайком, если угодно, напоить всегда сможем. Чаек тут славный.
– В другой раз почаевничаем, – решительно отказался Зимин. – Давайте грузиться.
– А неча грузить! – развел руками казак.
– Как это? – насторожился рейдер.
– Так получилось. А что того горше, двое наших в плен угодили.
– Вот что, братец, давай поднимемся на борт, там и расскажешь мне все по порядку, – нахмурился Зимин, на глазах которого не самый сложный рейс начал обрастать все большими трудностями.
– Одного зовешь или со всем табором?
– Вахрамеев, – правильно понял его командир. – Распорядись, чтобы людей накормили. И караулы выстави из наших.
– Есть!
Поднявшись на борт, Зимин велел подать в свой салон обед на троих, после чего вызвал Колычева.
– Вот, знакомься, Мартемьян, – представил он ему вахмистра, – сосед наш станичный. Мы с ним в детстве в лапту играли.
– Оченно рад, – сделал попытку вскочить Петруха, едва не расплескав наваристую солянку из никелированной миски.
– И я, – крепко пожал жесткую от мозолей руку тот.
– Да ты ешь, не торопись. Март мой воспитанник, можно сказать, сын. Про цели экспедиции в курсе, так что можешь говорить при нем.
– Хороший харч, – одобрительно заметил казак, откладывая в сторону ложку. – А за дело, почему бы не рассказать. Только вот не знаю с чего. Уж больно много с нами приключилось. Так что спрашивайте.
– Почему по радио на позывные не отвечали?
– А хрен его знает! Я в этой премудрости не разбираюсь, а радист сказал, будто батареи сели…
– С этим понятно. Давай дальше.
– Про груз али про людей?
– Про казаков, конечно.
– А что тут рассказывать. Японцы как территорию завода заняли, так согнали всех местных туда работать. Устроили что-то вроде острога для каторжников. Ну, а наши разведчики, когда мимо проходили, их и заприметили.
– Выходит, их за китайцев приняли?
– Так это не диво. Ванька Гуляев и Семка Татауров – хоринские карымы [47] , из крещеных бурят. На лицо так чистые мунгалы, даром что православные. Потому мы их то на разведку, то харч у местных закупать отправляли. Благо они и по-китайски мал-мала балакают.
– А форма?
– Так переодевались ради такого дела.
– С этим понятно. Японцы откуда взялись?
– А шут их знает, откуда, – пожал плечами Петруха, но, видя недоумение в глазах Зимина, принялся объяснять подробнее: – Тут вот какое дело, Василич. Бакшеев, царство ему небесное, станицу нашу в пяти верстах от завода расположил. Место хорошее, ветерок, воздух чистый. И для обороны сподручное. А на объект мы казаков
47
Крещёные буряты, женившиеся на русских женщинах, и русские, женатые на крещёных бурятках. Их деревни в Хоринской долине получили название «карымских», от слова «карым» (по-бурятски «харим» – чужой, изменивший своей вере).
– Тут японцы и появились, – не удержался Март, заслужив выразительный взгляд наставника.
– Так и было, – не стал отпираться казак. – Только мы сидели, чаи гоняли, тут раз и корабли в небе, выстрелы, разрывы бомб и снарядов. Десант они высадили. Тут-то я и помянул добрым словом Богородицу, что вразумила нашего есаула казарму в сторонке от рудника разместить.
С этими словами вахмистр по привычке обернулся на красный угол, где по его разумению должны были быть иконы, но увидел только образ покровителя авиации пророка Илии и перекрестился на него.
– Если бы не это, – продолжил свой печальный рассказ Петр, – нас бы там всех разом и положили. Рядком!
– Дальше что?
– А что там дальше. Тех, кто в карауле на заводе были, почитай, сразу всех и побили. Но все же пару минут они нам дали. А мы, понятное дело, за оружие, да затихарились. Японцы, как победителями себя почуяли, немного расслабились, тут мы по ним и вдарили со всех стволов. В какой-то момент показалось даже, что переможем. Ан нет! Самураи, мать их через коромысло, минометы подтянули и давай нас гвоздить почем зря. Тогда-то Бакшеева и ранило в первый раз. Подозвал он меня и говорит: «Отводи, Петруха, казаков, не сдюжим!» Пришлось мне команду на себя брать…
– Ушли?
– Чего ж не уйти, – зло усмехнулся вахмистр. – Чай, мы тут не первый день обитались, каждую кочку успели изучить. Ушли. Япошки-то еще долго злобствовали и минами кидались, только нас там уже не было!
– А есаул?
– Помер от ран. Его пока тащили, еще пару раз зацепило. Сразу-то не заметили, вот он кровью-то и истек…
– А где груз?
– Вот тут-то, Владимир Васильевич, самое интересное. Я как раз дежурным заступил. И только все завертелось, сам понимаешь, команда в ружье, все бежать, винтовку подхватил, и только за порог, как будь он неладен, телефон затренькал. Думаю, кто это? Беру трубку, Матерь Божья, а там Ванька Гуляев, спрашивает, как с грузом быть. Мол, он уже в кузов грузовика уложен. Мы со дня на день свой транспорт ждали. Заранее на поддоны поставили, упаковали, опять же маскировку устроили… Сами понимаете, про наш товар китайцы узнать были не должны… Ну, думаю, дела… Бакшеев далеко, пока искать буду, время потеряем, пришлось, как в уставе черным по белому прописано, самому решать. Говорю, бросайте к бесам и бегите. А они ни в какую, уперлись. Говорят, попробуем проскочить. Эх, головы бедовые. Ну, коли так, дал добро.
– Вышли они к вам?
– Какое там… Видать, времени им не хватило, японцы уже повсюду шастали. Однако про то, чтобы враг отыскал наш грузовик с металлом, ни слуху ни духу. Гуляев – казак головастый. Наверняка машину где-то спрятали, а потом попытались к нам пробиться, только тут их и прихватили.
– Погибших сколько?
– С господином есаулом двенадцать душ.
– Тела там остались?
– Те, что сразу полегли, да. Бакшеева и еще двоих унесли.
– Похоронили хоть как следует?