Пилот

Перунов Антон

– Разве? – картинно удивился Макс и повернулся к скромно помалкивающему приятелю. – Курсант Колычев, извольте объясниться!

– О чем?

– Как о чем? – возмутился Федька. – Покинул застолье с барышней и не желаешь поделиться подробностями. Это по меньшей мере не по-товарищески!

– Джентльмены о подобных вещах не распространяются, – сдуру брякнул Март, но тут же пожалел о двусмысленно прозвучавшей фразе.

– Молодец! – одобрительно приподнял большой палец Черкасов. – Так сказать, не посрамил…

– Господа,

я вам не сильно мешаю? – осведомился остановившийся рядом с их партами Астафьев.

– Никак нет! – под всеобщие смешки браво доложил Колычев.

– В таком случае, вам не составит труда повторить мои последние слова?

– Так точно! Ваше благородие сказали, что сегодня пройдет первое занятие по пилотированию учебного корвета «Джигит», и стали распределять курсантов по группам.

– И в какую попали вы?

– В первую. Вместе с курсантами Черкасовым, Розановым и Айсиньгьоро.

– Что ж, – хмыкнул куратор. – По крайней мере, мнемотехнике и поддержанию «сферы» вы научились. Однако не стоит во всем полагаться только на дар. Внимание в нашем деле требуется не меньше, чем в любом ином.

– Так точно!

– Прекрасно. У кого-нибудь есть вопросы?

– У меня, господин учитель, – поднял руку Пужэнь. До прихода Марта он считался фаворитом в группе и по силе дара, и по учебе, но появление новой звезды быстро затмило популярность «золотого мальчика».

– Слушаю вас, княжич.

– Курсант Колычев не прослушал полного курса, а его поставили в первую группу. Это может быть опасно.

– Не стоит быть таким пугливым, ваше сиятельство, – с непроницаемым лицом парировал отставник. – Курсант Колычев блестяще учится, на отлично сдает все промежуточные зачеты и письменные работы. Это – во-первых. Во-вторых, он единственный, кто имеет опыт управления ботом. Господа, в его летной книжке уже двадцать часов самостоятельного налета. И он успел все это сделать за прошедшие два месяца. Вы же и остальные курсанты не удосужились, видимо, в силу большой занятости, найти время для самостоятельных занятий. И в-третьих. Колычев награжден за участие в боях самим генерал-фельдмаршалом бароном Врангелем. Я в нем уверен, он не подведет!

Цифры эти полностью соответствовали действительности и уж точно не были взяты из «воздуха». Еще в самом начале, выдавая Марту приказ о его зачислении в летную школу, Зимин пообещал:

– Что касается тебя, Мартемьян. Согласно этому документу, ты принят в спецгруппу для одаренных в летной школе главной базы Третьего флота здесь, в Дальнем. Поскольку от большинства из курсантов априори сильно отстаешь, воленс-ноленс придется наверстывать. И в технике, и в пилотаже. Впрочем, вашу группу все равно пока что на тренажерах гоняют. Так что справишься.

– Я тоже так думаю, – скупо улыбнулся Колычев.

– Когда начнете летную практику, я тебе помогу, – продолжил Зимин, не обращая внимания на браваду будущего курсанта. – Будем

дополнительно на разведботе заниматься, заодно и часы наберешь, и практику на малых судах для допуска к самостоятельным полетам получишь. Я, к твоему сведению, имею официальный ранг летчика-инструктора первого, то есть высшего, ранга. А там, как говорили наши предки – все в руце Божией. В общем, поживем – увидим!

Слово его никогда не расходилось с делом, так что после усвоения теории и отработки на «земле» он по выходным каждую неделю по нескольку часов летал на разведботе. Сначала на месте второго пилота, а затем и командира воздушного судна. Строгий наставник даже организовал ночные тренировки. Впрочем, при наличии видения это было совсем не так сложно. «Сфера» отлично заменяла тепловизоры и ПНВ. Все полеты четко фиксировались и хронометрировались диспетчером аэропорта. Так что опыт он действительно успел-таки приобрести.

Теперь его предстояло продемонстрировать.

Закончив распределение курсантов по группам, Астафьев приказал им построиться и вывел во двор, где будущих пилотов поджидал грузовик. Забравшись в кузов, Март принялся разглядывать школу, невольно сравнивая ее с совсем недавно покинутым приютом. Несмотря на то что выстроенное в модном для тридцатых годов стиле модерн здание вовсе не поражало воображение, по сравнению с его прежним обиталищем оно выглядело дворцом.

Небольшое, двухэтажное, выкрашенное в нежно-голубой цвет с яркими белыми арками, полуколоннами и оконными проемами. В учебных классах всегда царили свет и прохлада.

Оригинальная система вентиляции, сработанная русскими инженерами и архитекторами, прекрасно справлялась со своим предназначением. Широкие парты, грифельная доска во всю стену и набор мелков. Высокие потолки, широкие окна в частом переплете и уже повсюду электрическое освещение. Пусть и старомодно для жителя двадцать первого века, зато с душой и вкусом. В специализированных классах широкий набор оборудования от самого простого до настоящего и очень дорогого гирокомпаса марки «Sperri».

Неудивительно, что Марту здесь нравилось.

Стоило курсантам занять свои места, как мотор грузовика Нижегородского завода заурчал, и тот, подвывая гипоидной передачей, тронулся в сторону аэродрома, где их поджидал «Джигит».

Прежде чем будущие пилоты получали допуск, им предстояло пройти обязательный медосмотр, без которого к самостоятельным полетам никого не допускали. С учетом молодости и здоровья курсантов процедура являлась по большей части формальной, но правила есть правила.

Медпункт или, как говорили прежде, околоток на аэродроме располагался в отдельно стоящем флигеле, где царствовал коллежский советник Малышев – представительный мужчина лет сорока от роду. Как водится в военных частях, он был специалистом на все руки. И терапевтом, и хирургом, а если понадобится, то и психиатром.