Пилсудский
Шрифт:
Да и общая ситуация ноября 1914 года не способствовала актуализации вопроса о судьбе Польши. Австро-Венгрия после русских успехов на фронте оказалась в весьма затруднительном положении, ее руководству нужно было думать о судьбе собственной страны, а не о будущем Царства Польского. Эвакуировавшийся в Вену Главный национальный комитет был крайне ограничен в своих возможностях влиять как на польское общество, так и на правительство империи. Поэтому Пилсудский пытался использовать комитет главным образом для того, чтобы получить с его помощью от командования австро-венгерской армии большую свободу действий, а также согласие на объединение всех частей польского легиона, использовавшихся австрийцами поодиночке.
Тяжелая военная ситуация Австро-Венгрии стала главной, пожалуй, причиной сближения между Пилсудским и ГНК во время его приезда с фронта в Вену во второй половине декабря 1914 года. Это открыто проявилось 21 декабря во время данного Яворским в его честь торжественного ужина в одном из
Это был не единственный пример начавшегося возвеличивания командира 1-й бригады польского легиона. Как отмечал один из современников, все считали Пилсудского как минимум исторической личностью, олицетворением и символом легиона. И бригадир против этого не возражал. Показателен обмен речами между Сикорским и Пилсудским при посещении раненых и больных солдат из его бригады в сочельник Рождества 1914 года. Сикорский отметил, что именно его спутник взял на себя весь груз ответственности за вторжение стрелков на территорию Царства Польского и подчеркнул: «Его воля и решимость преодолели колебания». В ответ Пилсудский подчеркнуто скромно заявил, что бремя славы, которое сейчас ложится на его плечи, принадлежит не ему – все, что он сделал, сделано только благодаря верной, неустрашимой помощи солдат.
Свою признательность Пилсудскому демонстрировали и австрийцы. 31 декабря 1914 года бригадир был принят на аудиенции 84-летним императором Францем Иосифом. Монарх с большой теплотой отозвался о польском легионе и особенно подчеркнул тот факт, что поляки выставили не только рекрутов в постоянную армию, но и сильный добровольческий корпус. Всевозможные благотворительные акции в пользу легиона, в том числе сбор теплой одежды, организовывала эрцгерцогиня Изабелла. Но при этом австрийцы вовсе не собирались менять своих взглядов на судьбу Царства Польского и роль легиона. Даже после того, как Центральным державам удалось переломить ситуацию на Восточном фронте в свою пользу, они не торопились связывать себя какими-либо обязательствами в польском вопросе. Берлин и Вена все еще надеялись на возможность заключения сепаратного мира с Россией, особенно после того, как им вновь улыбнулось военное счастье. В отличие от Пилсудского они не рассматривали легионеров как зародыш будущей польской армии. Поэтому легион наряду с другими войсками использовался на различных участках Восточного фронта, в том числе в Карпатах, где бои носили особенно кровопролитный характер. Это не нравилось Пилсудскому, опасавшемуся, что большие военные потери приведут к обескровливанию легиона и окончательной утере им своего значения как козыря в игре с Центральными державами, ставкой в которой был будущий статус Польши.
Не могло не беспокоить Пилсудского и нарастание разногласий между ним, руководством военного департамента ГНК и командирами других легионерских частей. Командир 1-й бригады подходил к войне как политик. Он не чувствовал себя гражданином Австро-Венгрии, не был ее патриотом, поэтому вовсе не собирался твердо следовать данной присяге. С империей Габсбургов он идентифицировал себя только в той степени, в которой она могла помочь в достижении главной цели его жизни. Пилсудский считал нужным уже во время войны сформировать своего рода национальное правительство Царства Польского, независимое от ГНК, добиться от Центральных держав предоставления русской Польше политического статуса и национальных свобод по образцу Галиции. Его уже не устраивал бригадирский статус – он хотел иметь в подчинении всех легионеров. Считая, что лишь его бригада адекватно выражает интересы поляков Царства Польского, Пилсудский добивался, чтобы все добровольцы из этой провинции направлялись только к нему. Точно так же смотрели на войну его соратники, в этом же духе они воспитывали своих подчиненных из 1-й бригады легиона.
По-иному относились к войне Владислав Сикорский и командиры двух других бригад польского легиона. Они были не меньшими польскими патриотами, чем Пилсудский, но иначе представляли себе пути решения судьбы Царства Польского. Единственным, что могло этому способствовать, они считали честное исполнение присяги на верность Габсбургам и тесный боевой союз с войсками Центральных держав. Это должно было в будущем, в случае победы Германии и Австро-Венгрии, заставить их почувствовать себя должниками поляков и обеспечить Царству Польскому статус, аналогичный тому, который был
Совершенно очевидно, что австрийская сторона поддерживала оппонентов Пилсудского, не доставлявших ей политических хлопот и точно исполнявших приказы Главного командования. Снижение интереса к сотрудничеству с Пилсудским выразилось, например, в издании 25 марта 1915 года австрийцами приказа о ликвидации разведывательного отдела 1-й бригады, реализованного к концу мая. Это даже привело к временному прекращению связи Пилсудского с Варшавой, все еще находившейся в руках русских.
Сказка о потерянном времени
Успех весенне-летнего наступления армий Центральных держав в Царстве Польском привел к возникновению качественно новой политической ситуации в этой провинции. До конца лета 1915 года вся ее территория была занята германскими и австрийскими войсками. Но Пилсудский на этот раз не пытался использовать благоприятное, с точки зрения его прошлого плана, развитие событий для немедленного решения вопроса об изменении статуса Царства Польского. Характерно, что бригадир, в отличие от октября 1914 года, не вступал в переговоры с немцами на предмет участия легионеров в занятии Варшавы. Польская военная организация, объявившая мобилизацию и боевую готовность своих членов в Варшаве, никаких вооруженных выступлений или диверсий против покидающих город русских войск не осуществила. Не было заметных сдвигов и в настроениях жителей Царства Польского. Многие варшавяне провожали русскую армию со слезами на глазах и не скрывали своей тревоги в связи с приходом немцев, которых они вполне справедливо считали оккупантами.
Русская Польша была разделена на две зоны оккупации: австро-венгерскую с центром в Люблине и германскую с центром в Варшаве. Оккупационные власти стремились к установлению хороших отношений с местным населением. В частности, были открыты польские университет и политехнический институт в Варшаве, чего поляки многие годы безуспешно добивались от царского правительства. Свободно действовали политические и общественные организации. Наконец-то у сторонников решения судьбы русской Польши с помощью Центральных держав появилась возможность без помех заняться реализацией своих планов, в том числе и вербовкой в польский легион для превращения его в значимую военную силу. 3 июня 1915 года в губернском городе Петрокове, где с 1914 года дислоцировался военный департамент ГНК, состоялось организованное этим комитетом совещание. Делегаты от Царства Польского полностью поддержали линию ГНК и его военного департамента на австро-польское решение вопроса о судьбе их провинции.
Пилсудский посчитал решения совещания не только несвоевременными, но и вредными для судьбы вопроса о будущем русской Польши. В письме от 11 июня 1915 года Пилсудский попытался убедить Сикорского в ошибочности линии ГНК на охват своим влиянием Царства Польского и противопоставил ему собственную тактику, которой он намеревался придерживаться: «Вы поспешно строите ГНК в Царстве, а я стараюсь организовать Царство самостоятельно, помимо ГНК, как аргумент, в меньшей степени связанный с любой властью. Вы в своих отношениях как с властями, так и с ГНК хотите убедить их своими действиями, что жители Царства соглашаются с обоими институтами. А я вовсе не стремлюсь к взаимному согласованию этих дел: наоборот, я использую Царство как аргумент против неверной и глупой политики как Австрии, так и ГНК. Вы думаете, что вы всемогущи как в ГНК, так и в отношениях с Главным командованием армии. Я же считаю себя (так же как и вы) отыгранным козырем, тысячу раз проданным и битым, который может капризничать и демонстрировать недовольство, но без большого скандала неспособным изменить отношения. Как видите, я вовсе не украшаю цветами цепи, в которые я закован. А вы постоянно это делаете... Я говорю об этом только для того, чтобы высказать свое мнение о будущем. Например, я считаю, что все резолюции со стороны Царства, поддерживающие ГНК, плохие и не нужные, что ГНК на галицийской основе или найдет в себе достаточно сил, чтобы воспротивиться разложению, или погибнет... Мы обязаны поддерживать ГНК тем, что имеем, то есть я с подчиненными и вы, как часть ГНК, но нет политического смысла втягивать в это Царство и его внутренние силы, его моральные силы, так как только они могут стать новой основой для новых комбинаций, когда старая основа рухнет». Это письмо весьма знаменательно в свете произведенного вскоре Пилсудским тактического маневра, который должен был, по его замыслу, привести к достижению главной цели его жизни. Это видно из следующего фрагмента все того же письма, где он укоряет ГНК, что его деятельность ведет к «преждевременной демонстрации того, что Царство можно душить, как захочется, или же дешево купить, как дешево было куплено польское предприятие в Галиции, в то время как без этого Царство долго бы еще оставалось тем сфинксом, с которым следует считаться и принимать во внимание» [133] .
133
Там же. S. 341 – 342.