Пилюли для феи
Шрифт:
Ночью Оранжерея выглядела загадочно и, пожалуй, пугающе. Негромко шипели водные распылители над головой, совсем по-летнему стрекотали цикады. Зарево городских огней подсвечивало стеклянный купол, рождая странные, живые, движущиеся и даже, кажется, дышащие тени. Заросли экзотических растений походили на настоящие джунгли. Того и гляди, какой-нибудь монстр выскочит.
Курой нестерпимо захотелось немедленно нацепить пробковый шлем и взять в руки мачете.
Идти пришлось довольно долго - теург окончательно потерялась в дорожках и указателях. Но, в конце концов, фат остановился
– Вам известно это растение, госпожа Каро?
– как ни в чём не бывало, поинтересовался красавчик.
– Я похожа на ботаника?
Тега опять начала злиться и не собиралась это скрывать.
– Вы похожи на девушку, получившую хорошее образование, - невозмутимо ответил фат.
– А эти лианы называют Спящей Красавицей. Точнее, это не лианы, а орхидеи, но не суть. Дело в том, что цветут они всего лишь одну ночь в году. И только при определённых условиях: влажность, температура. Даже, говорят, расположение звёзд влияет.
– И сегодня как раз такая ночь!
– фыркнула Курой.
– К сожалению, нет. Это происходит весной. Но...
Алоа неспешно расстегнул пальто, сбросив его на гравий дорожки. Сверху легли трость и цилиндр. Фат провёл ладонью по хвосту голубоватых волос, отбрасывая их за спину. Повёл плечами, будто разминаясь, и подошёл к шпалере.
– И что вы собираетесь делать?
– подозрительно поинтересовалась тега, отходя - на всякий случай.
– Тш-ш, - красавчик приложил палец к губам, заговорщицки подмигнув, - смотрите.
Иельон провёл ладонью над лианами - близко, но не касаясь стеблей, словно погладил живой занавес. Рука фата замерла, чуть подрагивая. И засветилась. Сначала теург решила, что ей примерещилось. Но зеленоватое сияние становилось плотнее, ярче. В нём, как пылинки в солнечном луче, танцевали крохотные золотистые искорки.
И вдруг стебли раздвинулись, заставив тегу вздрогнуть. Разлапистый мясистый лист приподнялся, показав бутон, размером с палец. Почка на глазах начала толстеть, разбухать, словно её распирало изнутри. Тёмная чашечка разошлась, будто треснула, обнажая бледную изнанку. И лопнула, раскрылась цветком. Острые тёмно-фиолетовые лепестки вздрогнули потягиваясь. Пушистые тычинки выпрямились, ласкаясь к ладони Алоа. А фат уже не просто держал пальцы над цветком - поглаживал вокруг него, помогая расправиться.
Глаза Ильна поблёскивали, отражая зеленоватое свечение.
– Никто не может угадать - зацветёт она сама или нет, - тихо, нараспев проговорил фат.
– Но если знать, что ей нужно, любить её - красавица проснётся. Всё просто, да? Только не каждый на это способен. И не каждый разглядит красоту за скучными стеблями. А большинство и разглядывать не захотят. Им хватает того, что на виду, - Алоа поймал цветок, упавший в ладонь, как созревший плод, и протянул его Курой.
– Знаете, уничтожить то, что кажется непривлекательным, гораздо проще, чем убедить распуститься. Тем более заставлять бесполезно. Нужно уговаривать, а иногда и умолять... Ну же, держите.
Девушка не слишком уверенно протянула руку, берясь за короткий стебелёк.
– Я не очень понимаю...
– Говорят, эти орхидеи подарил матушке нынешней императрицы владыка Восточных островов. Давно, больше пятидесяти лет назад. Если это правда, то теперь Спящую Красавицу можно увидеть только в Элизии.
После этих слов притворяться, будто не понимаешь, что тут фат объяснить пытается, было уже даже и стыдно.
Глава седьмая
Глава седьмая
Глава седьмая
Не так страшно быть душевно больным, как душевно мертвым
Каро машинально переворачивала пожелтевшие хрупкие от времени листы, чуть подольше задерживаясь на рисованных иллюстрациях и дагерротипах. Их было много - «Утренняя газета» могла себе позволить нанимать и художников, и фотографов. Только вот от этого содержание интереснее не становилось. Политика, экономика, опять политика. «Парламент решил, лорды постановили...». Немножко войны. Бравые имперские герои, подлые теги...
Что тут найдёшь?
Алекс велел искать «что-нибудь». Не абстрактное что-нибудь, а конкретное, связанное с контрабандой. Скандалы, интриги, расследования. И чтоб обязательно с участием альвов. Двадцатилетней давности. В общем, самое осмысленное, чётко сформулированное и выполнимое задание на свете.
Каро зевнула, перевернула очередную страницу, потёрла лоб. Вокруг стояла такая тишина, что шорох бумаги казался жестяным грохотом. По странному стечению обстоятельств, Общественная Библиотека Элизия была местом непопулярным и малопосещаемым. Ну примерно как склеп. Кстати, найти тут библиотекарей оказалось не проще, чем живых в этом самом склепе. А уж уговорить подобрать нужные издания и вовсе не реально. Пришлось копаться самостоятельно.
Оборотень так и не объявился.
А цветок лежал на тумбочке рядом с кроватью, не собираясь вянуть.
Алоа обещал ждать вечером у конторы. Даже если тега не захочет его видеть, он подъедет к восьми.
И голова болела, будто под черепом завелась маленькая мышка, пытающаяся прогрызть выход через височную кость.
Взгляд скользнул по очередному рисунку, иголочка кольнула под бровью. Каро не сразу и поняла, что её насторожило - перевернула страницу. И тут же поспешно вернулась, едва не порвав бумагу.
Статья большая - на разворот. Мелькающие слова всё те же: «приняли», «осудили», «объявили решение», «законодательный акт». Дело точно не в буквах. Теург провела пальцем по выцветшим колонкам, ноготь остановился на иллюстрации.
Картинка была нарисовано быстрыми, короткими штрихами. Но художника Семеро явно талантом наделили. Зал заседания Сената с полукруглыми - амфитеатром - трибунами, лепился из хаоса чёрточек, выглядя почти объёмным. Фигуры на заднем плане зарисовщик и вовсе только обозначил. Но возбуждение заседающих всё же сумел передать: альвы вскакивали, кричали, кто-то даже кипой бумаги потрясал.