Пионер гипнотизёр спасает СССР
Шрифт:
Пока шёл обратно в корпус немного успокоился. Но когда поднялся на этаж, где был рабочий кабинет отца, никого там не обнаружил. Неужели у него до сих пор идёт совещание? Он же говорил что ему надо работать…
Решив узнать точнее отправился в ту сторону где ранее нашёл конференц-зал. И не ошибся в своих подозрениях. Там действительно шло совещание. Но очень странное — немного постояв под дверью я понял, что фактически никакого совещания не проводится. А просто, несколько ораторов, сменяя друг друга, болтают об одном и том же, переливая из пустого в порожнее и изредка отвлекаясь на посторонние темы.
Утихшая
Ещё немного подождав, в надежде что я всё-таки неправ и хоть что-то изменится, но так и не дождавшись каких-либо изменений, уверенно распахнул двери и вошёл внутрь помещения. Все сидящие тут же уставились на меня, а очередной оратор замолк на полуслове. Отец было хотел встать и что-то сказать ил сделать, но я остановил его успокаивающим жестом и уверенно подошёл к кафедре (помещение представляло собой большой зал с несколькими рядами стульев, в одном конце которого было небольшое возвышение, на краю которого стояла кафедра, и несколько столов, за которыми сидели разные люди, довольно внушительного вида — видимо местные руководители).
Встав, так чтобы в поле моего зрения, были все здесь присутствующие — и сидящие в зале, и руководители за столами президиума, обратился ко всем: “Вы тратите свое и других время зря за бесконечными разговорами. С сегодняшнего момента, вы прекратите подобную практику”.
Отец и все остальные присутствующие смотрели на меня очень удивлённо, а я чувствовал сильнейшее ментальное сопротивление, похоже собравшиеся тут люди обладали не самой слабой волей, но и я был довольно зол, поэтому продолжил.
— Кроме этого вы будете работать с максимальной эффективностью и с максимальной самоотдачей…, - тут я запнулся, почувствовав, что у меня по подбородку течёт что-то тёплое, но только я собрался продолжить как один из сурово выглядящих мужчин из президиума начал вставать вытянув в мою сторону руку.
— Это чей ребёнок? Немедленно его уберите! Он мешает нам проводить совещание…
От такой наглости (никакого совещания по факту не проводилось, так как никто не спрашивал мнения инженеров из зала) я натурально озверел, и не обращая внимания на потемнение и появившиеся красные круги в глазах, вложил все свои внутренние силы в одну единственную фразу: “Вы перестанете лгать себе и окружающим и будете всегда делать то что должны!”. Как только я закончил говорить, как глаза у меня затянула мгла и почувствовав странное чувство полёта потерял ощущение своего тела.
Дородный мужчина в одном полотенце намотанном на бёдра, отдуваясь забрался на полку.
— Уф… Уф… Уф… Ну уважил Сергей Петрович… Уважил… Банька оно после этого, завсегда очень кстати… А зам твой, Александр Сергеевич, чего не приехал, обещался ведь тоже?
— Да у него что-то странное на совещании произошло, Кто-то из инженеров сына с собой притащил, завод показать, а то возьми и зайди в зал прямо во время совещания. Да не просто так зашёл, а указывать принялся как им работать, а потом взял и сознание потерял, пока туда-сюда, в сознание приводили, да прочее, часть ИТР скооперировались
— Ты же говорил что тема эта тебе не нужна и министерский запрос на тормозах спустишь?
— Я думал возни много, часть станков останавливать придётся, а тут, Сергеич говорит что решение такое ему предложили, что не только под новую тему производственные лини менять не надо будет, в существующие всё интегрируем, так ещё и текущий план перевыполним не на 3 %, а на 15%
— Ну, 15 %, тут он хватанул… — толстяк добродушно рассмеялся.
— Да конечно, но хватит о делах, давай-ка мы ещё по рюмашке…
Глава 8
Медленно плыву во тьме. Тьма окружающая меня настолько плотная, что кажется что её можно потрогать рукой, но несмотря на моё желание, не могу пошевелить даже пальцем. Постепенно пространство вокруг меня сереет и появляются, сначала редко, а потом всё более и более часто, цветные огоньки. Одни из них горят ровно, другие мигают, и их мигание сне что-то напоминает. Наконец света становится достаточно, чтобы разглядеть что я нахожусь внутри какого-то устройства, накрытый полупрозрачным чехлом. Снаружи подсвеченные огнями стоят несколько фигур. Я тянусь к ним и вглядываюсь, стараясь разглядеть их подробнее, но вдруг открываю глаза.
Обведя вокруг мутным взглядом вижу, что лежу на стульях в каки-то кабинете, а рядом стоит отец и разговаривает с кем-то по телефону. Увидев что я очнулся, он бросив трубку подошёл ко мне.
— Даня ты как? — встревоженно спросил он.
— Нормально… — сказать это было непросто, но я справился.
— Ты полежи-полежи, сейчас доктора найду…
— Не надо докторов, со мной всё в порядке.
— Какое там в порядке, ты вон в крови весь, и сознание потерял
— На солнце просто перегрелся, сейчас умоюсь и нормально будет, — я изображая бодрость встал со стульев и пошёл в сторону выхода из кабинета. Каждый шаг давался мне чрезвычайным напряжением воли, но я старался этого не показывать. Отец с удивлением и недоверием смотрел на меня.
— Где здесь туалет?
— По коридору направо… — растерянно пробормотал он.
Я вышел из помещения и бодрым шагом добрался до двери с нарисованным мужским силуэтом. Внутри я немного привёл себя в порядок — умыл лицо и кое-как смыл свернувшуюся кровь с подбородка. Вид у меня был конечно ещё тот. Ну да ладно, сейчас главное покинуть это место и немного отлежаться.
Вместе с взъерошенным отцом покинул территорию предприятия, судя по перешёптываниям тёток на посту охраны, завтра произошедшее будет новостью номер один во всяких новостных лентах, или что они тут используют.
Добравшись домой я сразу прилёг на кровать пытаясь перейти в режим медитативного состояния пока за стенкой мать что-то строгим голосом выговаривала что-то виновато лепечущему отцу.
Похоже я всё-таки тороплю события и мне надо больше времени посвятить развитию внутреннего самоконтроля. Все эти внезапные приступы злости до добра меня не доведут. Но несмотря на все попытки успокоиться, я почему-то каждый раз как вспоминал ситуации когда кто-то не работал с полной самоотдачей, посредственно или спустя рукава, а особенно если работу намеренно саботировали — это ввергало меня в неконтролируемую ярость.