Пионер – ты в ответе за всё!
Шрифт:
– Далеко не все, – я не понял наезда и откинулся на стуле, сложив руки на груди. – Но проблему с Аристархом решил бы, не поднимая шума. Предъявил бы ему заключение и предложил разойтись краями. Поднимать волну в этом случае было бы невыгодно ему же самому в первую очередь. Кто ж знал, что этот дебил обратится к ментам, а те сработают так топорно. Я когда общался со следователем, такой кринж словил, дичайший просто. Блин, опять это лезет. Привычка. Короче, это шок, стыд за другого человека, грубо говоря. Веркуэнза айджена, короче. Испанский стыд, если по-нашему. Англичане для этого определения используют слово кринж.
– Я понял, – кивнул внимательно слушавший меня
– А вы знали, но молчали, – я усмехнулся. – Решили дать возможность набить шишек, чтобы я потом к вам сам обратился и тем самым поставил себя в зависимую позицию? Умно. А почему допросить Аристарха нельзя? Сбежал?
– Скончался, – равнодушно пожал плечами Тихомиров. – Когда к нему пришли оперативники, как только корочки увидел, сердце прихватило. Спасти не удалось.
– Жаль, – я тоже особой горечи не испытывал. – Человек был дерьмо, но все же человек. А насчет кто его надоумил, я и так скажу. Галкин-старший. Больше некому. Правда, у меня еще с Чумаковым терки из-за сети быстрого питания, но тот так подставляться не будет. Умный, зараза, все делает через третьи руки и не выходя за рамки законности. Даже нас прикрыл пусть с перегибами, но, по сути, вполне официальными методами.
– Так, про Чумакова сразу забудь! – напрягся комитетчик. – Даже думать в его сторону не смей. Даже если твоя затея с батареями подтвердится, все равно мы не сумеем тебя от него прикрыть в случае чего.
– Точнее от его дяди, – я улыбнулся, давая понять, что прекрасно понимаю, где там собака порылась. – Поэтому Чумаков может делать что хочет. Ладно, ладно, не дергайся. Не буду я с ним цапаться. На самом деле, наоборот, я бы с ним с удовольствием поработал. Это же возможность выйти на всесоюзный уровень.
– Так уверен в себе? – удивился капитан, но я ничуть не смутился. – Ладно, просто имей в виду, будь с ним предельно осторожен.
– Как скажешь, – я отхлебнул еще чаю. – Так что это Галкин по-любому. Только не пойму, как он на ментов вышел. Этот Карась из РОВД кто такой?
– Заместитель начальника, майор, – ничуть не удивился вопросу Тихомиров. – По сути рулит всем отделом, подполковник Петров свалил на него всю работу и старается в нее не лезть. Ему до пенсии не так много осталось, вот и хочет спокойно доработать. Точнее, хотел. Но сейчас они в один голос валят все на покойного Митрофанова и инициативу капитана Аникина. Тоже тот еще кадр. Совершенно профнепригоден, его держали только из-за матери – начальника бухгалтерии в главке. Работать с подозреваемыми просто не умеет, показания выбивал пытками.
– Ага, знаю, – я кивнул. – «Слоник», телефон, просто прессануть в кабинете, почки там опустить. Как говорится, спасибо родной советской милиции. Я особо ничего хорошего от нее не ждал, все-таки покуролесил в свое время, но тут уж вовсе откровенный беспредел.
– К сожалению, есть такой факт, – удрученно вздохнул Тихомиров. – Многие в МВД, вместо защиты граждан и социалистической законности, относятся к службе как к кормушке. Карасев с Аникиным в том числе, за ними много чего накопилось. Сейчас волкодавы из второго управления там землю роют, хоть скорее всего в итоге дело передадут ИЛС главка, это их компетенция. Но замять уже ничего не получится, так что пойдет твой
– И чего? – удивился было поначалу я, а потом вспомнил, чего сам боялся, когда туда привезли. – Что, думаешь, к уркам в прессхату сунуть хотели? А почему не сделали?
– Начальства не было на месте, а те, кто за него остался, решили не рисковать. – Все-таки на тебя ни документов нормальных, ничего не было. Вот сегодня, по возвращению, тебя бы ждал экскурс в мир зоновских порядков и прочие радости жизни. Так что можно сказать, что тебе повезло с этим прорывом.
– Или им, – я зло оскалился, а потом вдруг хлопнул себя по лбу. – Блин! Вася! Как он там?! Живой?! В зомби не превратился? Его же укусили!
– Эти твари не заразные, так что все с ним в порядке, – даже не удивился моим вопросам Илья Демидович. – Крови много потерял, был бы обычным человеком, уже откинулся. А так полежит несколько дней, его понаблюдают, да домой поедет, к жене и сыну.
– Ну и слава богу, – облегченно выдохнул я и, заметив неприязненный взгляд капитана, ухмыльнулся. – Что? Научный атеизм – это прекрасно, но кроме как чертовщиной объяснить все происходящее я не могу. Блин, у вас зомби ходят! А вы все наличие Бога отрицаете. Хотя, справедливости ради, должен признать, что я сам скорее агностик, чем православный. Слишком много претензий у меня к церкви. Сложно верить, когда видишь, как поп, поперек себя толще, садится в «Мерседес» бизнес-класса, чтобы поехать освятить очередной торговый центр очередного ворюги, а рядом с храмом беспризорники милостыню собирают, чтобы хоть раз в день поесть. Или как священники торгуют водкой и сигаретами оптовыми партиями, просто потому что как служители культа они не платят таможенные сборы и налоги. Кстати, справедливости ради, сейчас у меня такое же отношение к некоторым партийным работникам и милиции.
– Ты думай, что говоришь, – скривился капитан, будто зажевал сразу штуки три лимона. – Партия…
– Бла, бла, бла, – отмахнулся я. – Партия – то, партия – сё. Партия – это люди! А людям свойственно желать устроиться получше! Какими бы идейными они ни были, но рано или поздно хочется комфорта. А власть еще сама по себе развращает, особенно такая, когда кажется, что именно ты знаешь лучше всех, что делать. И куда идти. Я не говорю про кого-то конкретно и тем более про… ну ты понял. Как раз наоборот, к тому поколению у меня претензий нет. То, что они вывезли, мало кому в принципе, выпадает на долю, да и вовремя уйти – на это нужно отдельное мужество. Так что, как у нас говорили, респект им и уважуха. Стальное было поколение. Как там у Тихонова? Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей. Но не менее мудрые люди сказали – тяжелые времена рождают сильных людей. Сильные люди делают хорошие времена. Хорошие времена рождают слабых людей. Слабые люди делают времена тяжелыми. Вечный цикл, мать его за ногу!
– Дать бы тебе по башке, философ, драть тебя, чтобы не болтал лишнего. Думаешь, ты один такой умный? Там такие люди над всем этим думают, не нам с тобой чета. И Сам… присматривает, – тяжело вздохнул Тихомиров и подвинул ко мне несколько чистых листов. – Ты, если помочь хочешь, лучше подробно напиши, что и как у тебя было. Всяко будет лучше, чем языком молоть и философствовать не по делу.
– А давай, – мне стало немного обидно, что мне не верят, хоть объективно я понимал, что слова – это пыль, насочинять можно таких сказок, что волосы дыбом встанут, а серьезные люди работают с фактами. – Только бумаги еще дай.