Пионерский подарок
Шрифт:
Школьники молчали. Тогда военный спросил:
— Кто из вас, ребята, любит животных?
Подняли руки все. Военный улыбнулся.
— А у кого есть дома свои четвероногие друзья?
Опять подняли руки многие. Почти у всех были дома кошки или котята. У нескольких ребят во дворе жили дворняжки. И только у Вити оказался свой собственный щенок, да еще породистый, как говорили Вите соседи — хозяева Атильды.
Военный пригласил Витю на середину сцены и спросил:
— А кто еще хочет воспитывать породистого щенка?
Желающих нашлось немало.
— Тогда надо вам организовать кружок юных
— Дядь… — начал было Витя, когда собрание кончилось и военный спустился со сцены. Мальчик поперхнулся, но тотчас же продолжал уверенно: — Товарищ начальник, а я вас знаю!
— Откуда же?
— А вы хотели у меня собаку увезти, — смело ответил Витя.
— Ого! — засмеялся военный. — Теперь и я, кажется, припоминаю тебя. Возможно, что и хотел. Только не с целью похищения, а как раз наоборот. Тебе же на пользу.
— Как это? — удивился Витя.
— А вот так. Чтобы в другой раз не отпускал собаку беспризорной. Собачников знаешь, которые по улицам ездят и всех бродячих собак ловят и в ящик сажают? Видал, конечно. А если бы они твою собаку поймали?
Это было бы похуже! Вот, чтобы этого не случилось, я и хотел подобрать твоего щенка. У меня в клубе он уж никуда не делся бы. Через день-другой он вернулся бы к тебе, а для тебя была бы хорошая наука…
— А куда они их потом девают? — спросил Витя, думая о собачниках, разъезжающих по улице. Ему не раз приходилось наблюдать, как они ловко ловили собак проволочными петлями-удавками, привязанными к длинным палкам.
— Куда девают? Подождут немного, и, если хозяин не явится выкупить собаку, значит, считай, конец. Получше продадут, и не узнаешь куда, а которые похуже — на веревку…
С этого времени Витя стал аккуратно посещать кружок юных собаководов. Вместе с ним там занималось много мальчиков и девочек. Лекции в кружке читал начальник клуба служебного собаководства, тот самый военный, который приходил в школу.
Постепенно Витя узнавал, какое широкое применение имеет служебная собака. В военном деле — это и связист, и разведчик, и санитар, и часовой. В мирном быту — пастух, сторож, сельский почтальон. И не только овчарки, но и доги, доберман-пинчеры, эрдель-терьеры, лайки — все они служебные собаки, о разведении которых заботится государство. Многому научился в кружке Витя. К весенним каникулам он уже знал, как воспитывать и дрессировать щенка.
К этому времени Буян уже значительно подрос, у него появились злобность, чуткость и недоверчивость. Он уже не ласкался к кому попало, а, наоборот, если в квартиру заходил чужой человек, бросался на него, задорно лаял, не да шутку грозясь укусить. Незнакомые люди пугались его, и щенка приходилось либо брать на поводок, либо отсылать в другую комнату, где он еще долго продолжал лаять и бросаться на дверь. Он успокаивался только тогда, когда чужой уходил.
С первыми теплыми днями для Буяна началась регулярная учеба на дрессировочной площадке. Недрачливый и спокойный по природе, он быстро освоился с площадкой, со своеобразными порядками многочисленного собачьего сборища. И мальчик и собака ходили на занятия с удовольствием.
Буян проявлял поразительные успехи в дрессировке. Стоило
Большого успеха добился Витя в развитии выдержки у собаки. Он мог положить Буяну на нос кусочек мяса, приказывал: «Фу!», что означало «нельзя», и пес терпеливо сидел, не шевелясь и почти не дыша, до тех пор, пока не раздавалась вторая команда: «Возьми!». Тогда Буян молниеносно подбрасывал мясо вверх, ловил его в воздухе и проглатывал.
Постепенно пес усваивал все более сложные приемы. Заканчивалось и его физическое формирование. Он превратился в крупную, хорошо и правильно сложенную восточноевропейскую овчарку, цветом и ростом очень похожую на волка.
Некогда нелепо оттопыренные уши теперь стояли торчком, острые, как стрелки. Когда они двигались, это обозначало, что Буян прислушивается; в такие моменты лоб собаки морщился, на нем появлялись забавные поперечные складки, как будто Буян о чем-то старательно думал. Челюсти украсились мощными белыми клыками, способными разгрызать любую кость. Маленький тонкий прутик превратился в длинный пушистый хвост. Хвост был барометром настроения Буяна:когда щенок резвился, играл, хвост отчаянно мотался из стороны в сторону; когда Буян настраивался на драчливый лад, хвост задорно вскидывался кверху; когда же пес чувствовал себя неуверенно, трусил или знал, что в чем-то виноват, хвост опускался книзу и прятался между задними лапами под брюхом.
Как по хвосту можно судить о настроении собаки, точно так же по кончику ее носа вы безошибочно можете определить состояние ее здоровья. Если нос холодный и влажный, — все хорошо. Если нос сделался вдруг сухим и горячим, значит псу нездоровится, хозяин — следи.
Как-то раз, возвратившись домой с площадки, Витя заметил, что Буян скучный. От корма он отказался, ушел в свой угол и лег. Утром он не встал. Черный сухой нос его растрескался, бока запали. Пес тяжело дышал и нервно вздрагивал. Предложенную чашку корма он даже не понюхал. Лакнул два раза воды и опять свернулся клубком, засунув морду в пах.
На следующее утро он лежал врастяжку на боку. Все тело его содрогалось от конвульсий. Дергались лапы, хвост, уши. Мелко-мелко дрожали и подмигивали веки глаз. Появился насморк. Буян чихал, фыркал, тер нос лапами.
Внезапно он вскочил. Изо рта его текла слюна. Натыкаясь на мебель, пес принялся кружиться по комнате. Он визгливо лаял и причмокивал губами, как будто что-то жевал. Витю он точно не замечал, не слышал обращенных к нему слов. Затем вдруг остановился, постоял, качаясь, как пьяный, и грохнулся на пол.
С помощью отца Витя перенес своего друга на подстилку. Пес был без чувств.
Вызвали ветеринарного врача. После недолгого осмотра врач определил:
— Нервная чума.
Витя испугался. Чума — страшный бич молодых собак, а нервная форма чумы — особенно опасна.
— А она не заразна? — осторожно спросила мама.
— Для людей, вы хотите сказать?
– усмехнулся доктор. — Что вы, ничуть! Это же особая чума, собачья, и опасна она только для собак. Даже на кошек не переходит.