Пионеры атомного века (Великие исследователи от Максвелла до Гейзенберга)
Шрифт:
Конечно же, Макс Планк поставил свою подпись под воззванием 93 немецких интеллигентов в октябре 1914 года, под этим печально известным свидетельством политической слепоты и беспомощности, о котором сатирик Карл Краус сказал, что до полной сотни подписавшихся не хватило лишь семи швабов (Игра слов: "Schwab" (разг.) - глупец.).
Подобно Рентгену и Эмилю Фишеру, Планк подписал это заявление, не ознакомившись предварительно с его содержанием. Впоследствии он глубоко сожалел об этом. В письме к Лоренцу он старается смягчить неприятное впечатление, которое произвела именно его подпись на многих ученых за границей. При этом он выразил надежду на то, что удастся уберечь сферу духовного и нравственного, которая лежит "по
Война для Планка была "мировым пожаром, разожженным стрелой молнии", которая ударила из "набежавших вдруг тяжелых политических туч". О социально-экономической подоплеке бойни народов, подготовленной империалистическими державами, Планк знал так же мало, как и большинство немецких профессоров. Он верил, что речь идет о справедливой борьбе в защиту святых ценностей нации.
Вскоре война, которую ученый благословлял с высоты академической кафедры, предстала перед ним во всей своей ужасающей реальности. В жестокой битве за Верден в мае 1916 года был смертельно ранен его старший сын.
Однако ни тяжелые личные переживания, ни картина продолжающегося безумного истребления людей не поколебали "патриотической" позиции Планка. В январе 1917 года - в разгар "брюквенной зимы", которая притушила пламя военного подъема среди широких масс, - он вновь выступил перед Академией с речью о немецкой чести, которую следует защищать, и о железной воле к победе. В апреле 1918 года, в дни празднования его 60-летия, снова вспоминали о "героях там, на фронте", которые борются за благо отечества.
Даже если принять во внимание, что Планк как представитель Берлинского университета и Прусской Академии наук был вынужден пойти на определенный компромисс с милитаристскими настроениями, то ничто не принуждало его через четыре года после бесславного заката гогенцоллерновской монархии в своем докладе на конференции естествоиспытателей в Лейпциге выражать сожаление о том, что княжеские фамилии лишились трона и что "блистательная сухопутная и морская оборона" сломлена.
Это было продумано и сказано в духе и стиле прошедшей эпохи и отчетливо показало, как глубоко укоренились в сознании великого ученого недобрые политические предрассудки немецкой буржуазии и как мало он - в отличие хотя бы от Эйнштейна - понимал смысл преобразований, начавшихся в мире после Великой Октябрьской социалистической революции.
Планк не создал своей "школы", как Зоммерфельд в Мюнхене или Борн в Гёттингене. Кроме собственно учебных часов, он мало занимался со своими студентами. После лекции и семинара, которые обычно проводились в утреннее время, он покидал главное здание университета, поскольку ни один слушатель не обращался к нему с вопросами.
"Получилось так, - отмечал Макс фон Лауэ, - что у Планка было относительно мало докторантов. Он ожидал от них самостоятельности, которую он проявил в собственной диссертации". Но если Планк мало вникал в формальную сторону процесса развития своих учеников, то все же он был умелым воспитателем научной молодежи.
"Много поколений выросло у меня на глазах, - говорил он в день празднования своего 80-летия, - и я имею право сказать, что многие ученики с большими процентами вернули мне то, что я сумел дать им. Я могу назвать много имен, но не хочу произвести впечатление, что ставлю одних выше, других ниже. Одно имя я все же хотел бы здесь назвать - это Макс фон Лауэ, мой ближайший ученик, ставший не только знаменитым физиком, но и моим близким и верным другом. И еще одно имя я хотел бы назвать; это имя стоит особняком: Мориц Шлик, который по завершении добротной диссертации по физике перешел в философию и позднее погиб в результате трагической случайности в Вене". Шлик, как известно, был основателем Венского кружка.
О Планке-лекторе интересное свидетельство оставил один из его слушателей: "Планк жил довольно
В последние годы своей преподавательской деятельности Планк обычно строго придерживался буквы учебников, которые составил постепенно из рукописей своих лекций. Его пятитомное "Введение в теоретическую физику", соответствовавшее пятисеместровому циклу лекций, получило всемирную известность и воспитало множество молодых физиков-теоретиков.
Наряду с этим следует назвать четыре следующих учебника, каждый из которых не раз переиздавался: ранняя работа - "Принцип сохранения энергии", "Лекции по термодинамике", "Теория теплового излучения" и, наконец, выпущенные в 1909 году в Нью-Йорке Колумбийским университетом "Восемь лекций по теоретической физике". Всем трудам Планка, по словам Эйнштейна, присущ "простой, истинно художественный стиль", так что при чтении его работ создается впечатление, что художническая потребность составляла один из сильнейших стимулов его творчества.
До осени 1926 года Планк был профессором Берлинского университета, затем он оставил свой пост. Его преемником стал Эрвин Шрёдингер. Руководство институтом принял уже в 1921 году Макс фон Лауэ. Но и после освобождения от своих обязанностей Планк продолжал активно участвовать в научной жизни университета. В 30-е годы его имя встречается в факультетских протоколах среди участников аттестационных и приемных комиссий и среди принимающих участие в испытательных лекциях.
Планк продолжал аккуратно посещать знаменитый коллоквиум в Институте физики на Рейхстагуфер. Он принадлежал к его постоянным участникам наряду с Лауэ, Эйнштейном, Шрёдингером, Нернстом, Габером, Отто Ганом, Лизой Мейтнер и Вильгельмом Вестфалем. Он всегда был так пунктуален, что по его появлению в аудитории можно было проверять часы. Лишь единственный раз, как сообщает Лауэ, Планк появился на четыре минуты раньше времени, что привлекло всеобщее внимание. Причиной было то, что он пришел после лекции, которую читал в другом городе, и на станцию Фридрихштрассе попал раньше, чем это бывало обычно, когда он пользовался городской железной дорогой.
Планк внимательно следил за развитием квантового учения, не принимая тем не менее в нем участия. Он с воодушевлением приветствовал работы Эрвина Шрёдингера по волновой механике, несмотря на то что ему было нелегко понять эту новую для него систему взглядов. "Я при этом очень надеюсь на стимулирующее влияние привычки, которая, как я уже нередко замечал, облегчает со временем употребление новых понятий и представлений", - писал он в мае 1926 года цюрихскому коллеге.
Отказавшись от преподавания, Планк посвящает свое время чтению публичных лекций. Темой их были обычно общетеоретические и философские вопросы. "Мировая картина новой физики", "Понятие причины в физике", "Физика в борьбе за мировоззрение", "О сущности свободы воли", "Религия и естествознание" - вот некоторые из наиболее известных тем. Все, кто присутствовал на подобных лекциях-докладах ученого, вспоминают о том, что они оставляли неизгладимое впечатление. Сохранившиеся звукозаписи передают потомкам верную картину его ясной и проникновенной манеры говорить.