Пионеры-герои (Очерки)
Шрифт:
... Медленно идет Лида вдоль Немана, сгибается под тяжелой ношей. За спиной все та же большая черная сумка с углем, а под ним лежит взрывчатка. Вот и мост. По обеим сторонам стоят охранники. Когда Лида подошла ближе, полицай, казалось, ее не заметил. Может, удастся проскочить?
Но как только почувствовала под ногами настил из досок, ее окликнули:
– Куда спешишь, девочка?
– Домой, - не растерялась пионерка.
– Вон там наша хата, у самого обрыва.
– А в сумке что?
– Угля насобирала в городе, - жалобным голоском протянула
А сердце так и билось, как у пойманной птицы в клетке. Полицай посмотрел в сумку и сказал:
– Давай проваливай.
Лида быстро нашла условленное место. Сразу же за садом четвертый телеграфный столб, возле которого лежит небольшая кучка гнилой картофельной ботвы. Села будто отдохнуть, достала взрывчатку и быстро сунула ее под картофельную ботву.
Возвратилась Лида домой только к вечеру. Тут уже были дядя Коля и еще три молодых партизана. Все с нетерпением ждали ее.
А поздним вечером в городе погас свет, и в тот же момент мощный взрыв потряс окрестность.
Через некоторое время юная патриотка пионерка Лида была награждена медалью "Партизану Великой Отечественной войны" 1-й степени.
* * *
В Гродненском историко-краеведческом музее есть фотоснимок Лидии Вашкевич. Здесь же находится и ее пионерский галстук. С ним пионерка не расставалась даже и тогда, когда шла на боевое задание. Под стеклом - черная сумка, в которой Лида носила партизанам оружие, взрывчатку, бумагу для листовок. Рядом - справка, выданная комиссаром партизанского отряда имени Матросова тов. Писаревым на имя Лидии Вашкевич. В ней говорится, что эта мужественная и смелая девочка, рискуя жизнью, помогала партизанам.
М.Скрипка
ПОКУДА БЬЕТСЯ СЕРДЦЕ
Молодой партизан, стоявший в секрете, вдруг насторожился и, раздвинув густой кустарник, начал прислушиваться. Сомнений не оставалось: по болоту в сторону лагеря шел человек. Слышно было чавканье сапог в грязи. Оно то учащалось, то затихало. Видимо, человек торопился и время от времени останавливался, прислушивался или нащупывал более твердые места в трясине.
"Неужели немецкий разведчик?
– мелькнула мысль.
– Нет, ни один немец не рискнет идти по такому болоту. Пойти сюда может только свой человек..."
Вокруг снова все стихло. Партизан напряг слух. И неожиданно совсем рядом раздался голос филина: "Угу-гу-гу, гу-гу-гу!"
По лесу покатилось эхо: "гу-гу-гу". А где-то между секретом и заставой еще сильнее откликнулись: "Угу-гу-гу!"
Не успел партизан сообразить, что бы это значило, как чавканье послышалось совсем рядом и во мраке показалась невысокая фигура.
– Стой! Кто идет?
– лязгнув замком автомата, окликнул партизан.
– Свои!
– ответил мальчишеский голос.
– Пароль!
– Не знаю. Иду к командиру.
– Это свой, - услышал партизан голос прибежавшего с заставы товарища.
Несколько минут спустя мокрый до пояса мальчик едва успевал отвечать на вопросы партизан.
– Ты откуда?
–
– Как тебя зовут?
– Алеша. Голосевич.
– Куда идешь?
– К командиру отряда.
– А ты его знаешь?
– Это мой дядя.
– Ого! А как его зовут, твоего дядю?
– Изох Игнат.
В отряде парнишку встретили приветливо.
– Ну, рассказывай, Алеша, может, поиграть к нам пришел?
– спросил, гладя по голове племянника, командир.
– Не играть, а фашистов бить!
– ответил Алеша.
– Молодец!
– похвалил пионера старый партизан.
– Только мал ты еще, парень.
– Вы не смотрите на мой рост, я уже шесть классов окончил и три года как пионер.
– И мальчик прижал к груди красный галстук.
– Ишь ты, галстук сохранил. Значит, настоящий пионер, - заметил кто-то.
– Все это хорошо, - сказал командир, - только придется тебе, Алеша, идти домой.
– А куда идти, когда, сами знаете, всю нашу деревню сожгли проклятые немцы, семьдесят пять мужчин расстреляли.
– Так, - задумчиво проговорил Изох.
– А с кем же и как ты теперь живешь?
– У меня остался один четырехлетний братишка Коля. Так мы с ним в дядиной землянке живем, - тихо сказал Алеша и, подумав, добавил: - А кто же этим гадам отомстит за наше село?
– Мы, Алеша, отомстим. А ты лучше поешь и ложись спать. Ты не обижайся на нас, что не можем взять тебя в отряд. Права нет у нас такого. Мы не можем рисковать твоей жизнью. К тому же и Коле должен кто-то заботиться.
Хорошо подкрепившись и надев сухую одежду, Алеша улегся на нары. Но долго не мог уснуть. Мальчишке было обидно, что его не хотят считать взрослым.
Правда и то: кто же будет присматривать за Колей. А что, если не послушать их и идти искать другой отряд? Дядька Матвей говорил, что где-то есть храбрые парни отряда Ливенцева. Нет, он не имеет права это делать.
Алеша вспомнил слова Василия Ивановича, раненого командира, который ночевал две ночи у них в хате в первые дни войны. Он советовал мальчику во всем слушаться старших. Слушаться! А сам, поди, не послушался дядьки Ананича, который не пускал его, тяжелораненого, из деревни. "Я, - сказал Василий Иванович, - коммунист и, покуда бьется мое сердце, должен бить врага". И на третью ночь пошел лесными дорогами на восток, надеясь пробраться через фронт. На прощание он подарил Алеше автомат убитого в бою товарища и даже научил стрелять.
Как только стемнело и между высокими соснами показалась молодая луна, старый партизан проводил Алешу к самым землянкам.
– Смотри, сынок, галстук прячь, а то эти гады не посмотрят, что ты мал. А вот это вам с Колей, - и он передал мальчишке сверток с немецкими консервами и сахаром.
Поблагодарив партизана за подарок, Алеша сказал на прощание:
– А немцев я все же буду бить.
Алеша долгое время не мог смириться с тем, что его не приняли в отряд. Он ведь пионер. И опять припоминалось ему сказанное Василием Ивановичем: