Пионеры, или У истоков Сосквеганны (др. изд.)
Шрифт:
Пока дело не приняло серьезного оборота, лесоруб, по-видимому, был склонен вступиться за слабейшую сторону, но как только на сцену появилось ружье, его поведение сразу изменилось. Он встал с бревна и, выпрямившись во весь свой огромный рост, сказал охотнику:
— Я пришел сюда не для того, чтобы воевать с вами, Кожаный Чулок, но я так же боюсь вашего ружья, как сломаного топора! Сквайр, говорите, что я должен делать по закону, и мы увидим, кто кого одолеет!
Но сквайр исчез. В ту самую минуту, когда появилось ружье, Гирам и Джотэм пустились наутек, и когда Билли, удивленный тем,
— Вы напугали этих тварей, — сказал он с глубоким презрением, — но меня вы не напугаете. Стало быть, мистер Бумпо, долой ружье, не то мы поссоримся.
Натти опустил ружье и ответил:
— Я не желаю вам зла, Билли Кэрби! Но скажите сами, могу ли я пустить в свою хижину этих гадин? Я не отрицаю, что убил оленя, Билли! Возьмите его шкуру, если хотите, и представьте ее в суд как улику! Премия покроет штраф, а больше, кажется, с меня нечего требовать.
— Верно, старина, верно! — крикнул Кэрби, к которому вернулось его благодушие. — Давайте шкуру, это должно удовлетворить закон.
Натти скрылся в хижине и снова появился с требуемой уликой. Затем лесоруб удалился восвояси, совершенно примирившись со стариком. Идя по берегу озера, он часто принимался хохотать, вспоминая, как перекувыркнулся Гирам, и находя, что штука вышла презабавная.
Задолго до того, как Билли явился в деревню, известие о неуважении, оказанном Натти закону, и о поражении Гирама было у всех на устах. Говорили, что нужно послать за шерифом; иные намекали на необходимость применить вооруженную силу для отмщения за поруганный закон. Толпа поселенцев собралась на улице, обсуждая происшествие. Появление Билли с кожей оленя, устранив необходимость обыска, упростило вопрос. Теперь оставалось только созвать суд и восстановить достоинство закона, но это, как единогласно решили собравшиеся, можно было отложить до понедельника.
ГЛАВА XXXI
Волнение улеглось и поселенцы начали расходиться по домам с важным видом людей, только что решивших «судьбы отечества», когда Эдвардс, возвращавшийся от мистера Гранта, встретился с молодым юристом мистером Липпетом. Так как из вежливости следовало перемолвиться двумя-тремя словами при встрече, то между ними завязался разговор.
— Прекрасный вечер, мистер Эдвардс, — начал юрист, как более словоохотливый, — но надо бы дождичка. Эта самая неприятная черта нашего климата: или засуха, или потоп. Вы, вероятно, привыкли к более ровной погоде.
— Я уроженец этого штата, — ответил Эдвардс сухо.
— Да? Я часто слышал разговоры об этом. Впрочем, натурализоваться легко, и вовсе не важно, кто где родился. Интересно, какое направление судья даст делу Натти Бумпо?
— Натти Бумпо? — отозвался молодой человек. — Что вы хотите сказать, сэр?
— Неужели вы не слыхали? — воскликнул Липпет с выражением изумления на лице, которое вполне могло обмануть его собеседника. — Однако же его дело может кончиться плохо. Кажется, старик застрелил сегодня утром оленя, а это, как вы знаете, — преступное действие в глазах судьи Темпля.
— Застрелил оленя? — сказал Эдвардс, отворачиваясь, чтобы скрыть краску,
— Пять фунтов, однако, — заметил юрист. — Найдется ли у Натти такая сумма?
— Найдется ли? — воскликнул молодой человек. — Я не богат, мистер Липпет, мало того, я беден и трачу свое жалованье на дело, близкое мне; но я отдам все до последнего цента, прежде чем старик проведет хоть час в тюрьме. Кроме того, он убил двух пантер, и премия покроет штраф с избытком.
— Да, да, — сказал юрист, потирая руки с искренним удовольствием, — эту часть мы уладим. Я вижу, что эту часть…
— Какую часть, сэр? Я вас не понимаю.
— Видите ли, убийство оленя пустяк в сравнении с тем, что произошло под вечер, — продолжал мистер Липпет доверчивым и дружеским тоном, который невольно действовал на молодого человека, несмотря на его нерасположение к юристу. — По-видимому, кто-то донес об этом и показал под присягой, что улика должна находиться в хижине, и вот судья Темпль выдал предписание об обыске…
— Предписание об обыске! — воскликнул молодой человек с ужасом, снова отворачиваясь и чувствуя, что бледнеет. — Что же они нашли? Что они видели?
— Они видели ружье старого Бумпо. А это зрелище способно угомонить любопытство большинства местных жителей.
— Вот в чем дело! — крикнул Эдвардс, разразившись судорожным хохотом. — Значит, старый смельчак прогнал их! Да? Прогнал?
Юрист с удивлением смотрел на него, но после минутного недоумения заметил:
— Тут нет ничего смешного, позвольте вам сказать, сэр! Сорок долларов премии и ваше полугодовое жалованье едва покроют издержки по делу. Насилие над должностным лицом при исполнении служебных обязанностей и угроза констэблю огнестрельным оружием, — это дело серьезное и грозит не только крупным штрафом, но и тюремным заключением.
— Тюремным заключением! — повторил Оливер. — Посадить в тюрьму Кожаного Чулка! Нет, нет, сэр! Это значило бы свести старика в могилу. Они никогда не посадят в тюрьму Кожаного Чулка!
— Ну, мистер Эдвардс, — возразил Липпет, на этот раз уже без всякого притворства, — вы слывете образованным человеком, но если вы растолкуете мне, как вам удастся помешать присяжным вынести обвинительный приговор в таком ясном деле, при таких очевидных доказательствах, то я признаю, что мне далеко до вас по части знания законов, даром, что у меня имеется диплом.
Рассудок Эдвардса взял верх над чувством, и он сообразил, что случай действительно трудный, и стал внимательнее слушать юриста. Крайнее возбуждение, в которое привела его неожиданная весть, улеглось, и теперь он мог обсудить советы юриста.
Несмотря на свое волнение, Эдвардс не замедлил убедиться, что все предложения Липпета сводятся к плутовству и вдобавок требуют значительного времени для их выполнений. Но на всякий случай он намекнул Липпету, что рассчитывает пригласить его в защитники в случае судебного разбирательства, чем последний остался очень доволен. Затем они расстались. Один направился, не торопясь, к домику, над дверями которого красовалась вывеска с надписью «Честер Липпет, ходатай по делам», а другой быстрыми шагами пошел к усадьбе.