Пионеры Вселенной
Шрифт:
Он остановился, положил ручку и, встав, прошелся по комнате. Потом снова сел к столу и решительно дописал абзац:
«Эта моя работа далеко не рассматривает всех сторон дела и совсем не решает его с практической стороны – относительно осуществимости; но в далеком будущем уже виднеются сквозь туман перспективы, до такой степени обольстительные и важные, что о них едва ли теперь кто мечтает».
Поставив точку, Циолковский поднялся и весело воскликнул:
– Отлично! Начало есть! Теперь дело пойдет. Теперь
Он распахнул окно и стал жадно вдыхать свежий ночной воздух, пропитанный запахами весны, дыханием пробуждающейся жизни…
3
Погожие солнечные дни с легким весенним ветерком, несущим запахи вешнего леса, бодрили, радовали, влекли к вдохновенному труду. После занятий в училище Циолковский садился за статью и упоенно работал. А когда уставал, накидывал крылатку и уходил в поля, в дальний лес…
Как-то, поработав часа два, он вышел на улицу и увидел на скамейке у ворот белокурого голубоглазого юношу. Он смущенно держал в руках какое-то угловатое сооружение, завернутое в старый, выгоревший платок.
«Да ведь это же Андрюша Стрешнев», – узнал Циолковский и шагнул навстречу.
– Андрюша, ты что тут сидишь?
– Я к вам, Константин Эдуардович… Знаю, что работаете, поэтому и дожидаюсь…
– А что это у тебя в платке? Папа что-нибудь прислал?
– Нет, я сам… Я строю машину и вот пришел посоветоваться.
– Вот как? Интересно… Заходи, посмотрим твою машину.
Циолковский провел паренька в комнату, притворил дверь.
– Ну, показывай, что ты там смастерил?
Андрюша снял платок и поставил перед Циолковским крылатое сооружение, похожее на большого белого жука.
– Вот, Константин Эдуардович, посмотрите, годится ли на что-нибудь… Это я делаю аэролет.
– Аэролет? – переспросил Циолковский, удивленно рассматривая «белого жука», сделанного из дранок, проволоки и толстой белой бумаги.
– Да. Я так назвал потому, что моя машина состоит из аэростата и самолета.
– Самолеты, насколько мне известно, только строятся, но еще ни один из них не поднялся в воздух.
– Вот поэтому я и решил их объединить с аэростатами, которые летают.
– Оригинально и смело, – улыбнулся Циолковский, – а как же ты этого думаешь достичь, Андрюша?
– Я прочитал вашу книжку о цельнометаллическом аэростате, который будет приводиться в движение воздушными винтами.
– Да, это правильно. Так что же?
– А еще я читал Лилиенталя про его планеры. И читал про самолеты, которые тоже будут летать благодаря моторам и винтам.
– Так, так, – поощрительно кивнул Циолковский, – и что же ты надумал?
– Я решил… я пробовал делать планеры и самолеты с винтами… они не могут долго держаться в воздухе.
– А как же ты их запускал?
– Винты делал из жести,
– И что же, летали твои самолеты?
– Вначале кувыркались, а потом я придумал большие хвосты – стало лучше… Но все же далеко лететь не могут.
– И тогда ты решил делать аэролет?
– Да. Я достал большой бычий пузырь, высушил его и поместил в середину корпуса самолета, наполнив дымом. Вместо одного сделал два винта.
– Так… сообразительно поступил. И что же получилось?
– Запускал с горы. Летел дальше. Но, по-моему, дым плохо держит… Пришел к вам… Помогите водородом надуть.
Циолковский внимательно осмотрел «аэролет», поднял на руке, не тяжел ли? Попробовал закрутить винты и глаза его радостно заискрились.
– Ты молодец, Андрюша. Твой замысел очень хорош. Ты аэростат, точнее, дирижабль снабдил крыльями и придал ему вид самолета… Смело и остроумно. Ну, а где же у тебя будут помещаться люди?
– Люди? – спросил Андрюша… и улыбнулся смущенно: – Так ведь это же, Константин Эдуардович, не настоящий аэролет, это лишь игрушка.
– Нет, Андрюша, это не игрушка, – серьезно сказал Циолковский. – Это не игрушка, а модель, и очень талантливая модель настоящего аэролета.
– Так ведь никто же не делает аэролетов… Я это так придумал.
– Ты, Андрюша, к этому делу должен отнестись серьезно. У тебя талант! Талант настоящего изобретателя. Да. Уж я-то об этом могу судить… Когда кончишь гимназию, что будешь делать?
– Учиться дальше. Я поеду в Ригу к родным и поступлю в политехнический институт. Я люблю технику.
– Это хорошо бы. А как родители?
– Папа и мама одобряют. Уже списались с родными. Только дедушка не хочет меня отпускать.
– Тоскует… тоскует по Коле. Я знаю. А что, есть известия от Николая?
– Последний раз писал из Тюменского острога.
– Да, жалко Николая… Я очень его люблю. Ну, ничего… еще год-другой, и вернется. А ты, ты, Андрюша, правильный выбрал путь. Надо учиться! Новый век безусловно будет веком техники. Чтоб преуспеть, надо многое постичь. Я вот был лишен возможности поступить в институт, и до сих пор на меня смотрят как на самоучку… А это так горько!..
Циолковский снова взглянул на Андрюшин аэролет и взял его в руки.
– А с этой штукой мы поступим вот как. Ты оставь ее у меня. Как закончатся экзамены, приходи. Попробуем наполнить пузырь водородом и испытаем твой аэролет в полете. Согласен?
– Конечно! Я очень, очень благодарю вас, Константин Эдуардович, – воскликнул Андрюша.
– Маме и папе – сердечный привет! Приглашай их к нам. Будем очень рады…
Когда Андрюша ушел, Циолковский направился за город и долго гулял на опушке старого леса, думая о детях.