Пионеры Вселенной
Шрифт:
Цандер в то утро, приехав на работу, сразу же стал просматривать утренние газеты. Он давно следил за процессом и сейчас, как и многие, хотел знать решение суда. Но в газетах приговора не было…
Цандер подошел к Стрешневу, положил ему руку на плечо:
– Андрей, ты не знаешь, еще не вынесли приговор?
– Как же, у меня отец все дни сидел на процессе, а сегодня даже ночевал там…
– И что же?
– Я вчера пытался попасть в Колонный зал, – где там – лестницы были забиты… Хотя страшная
– А правда ли, что свидетелями выступали уцелевшие народовольцы?
– Да, свидетельницей была подруга по партии Софьи Перовской – Анна Якимова. А в ложах, говорят, сидели Вера Фигнер и Николай Морозов – бывшие узники Шлиссельбурга, имена которых открыл охранке Окладский.
– Я видел в газете снимок. Хотя Окладский уже старик и зарос седой бородой – у него лицо убийцы.
– Профессия, Фридрих, накладывает печать. Этот негодяй выдал больше шестидесяти человек и погубил Николая Кибальчича.
– И Кибальчича он? Ужасно… Что же решил суд?
– К расстрелу… Но ввиду давности преступления и возраста предателя, заменили десятью годами… Все удивлены! Если б дали народу – его разорвали бы на месте.
Лицо Цандера стало совсем бледным. Веки слегка дрожали.
– Ты знаешь, Андрей, – заговорил он приглушенно и нервно, – я крысы убить не могу… Я люблю все живое… Я очень люблю людей и готов ради них умереть… Но этого изверга, который погубил Кибальчича и его благороднейших друзей, я бы приказал – повесить! Повесить в назидание другим…
6
Прошло полтора года.
Все это время Роберт Годдард напряженно работал в университетской лаборатории в Вустере, закрытой для всех, кроме его ассистента – доктора Перси Руппа, механика Закса и еще нескольких помощников.
Какие исследования и опыты производились в лаборатории, знали лишь немногие: особо важные чиновники министерства морского флота Америки.
«Лунная» шумиха помогла Годдарду получить еще пятнадцать тысяч долларов от Смитсоновского института и дотацию от министерства морского флота США. И теперь он честно отрабатывал эти деньги…
Двадцать шестой год в штате Массачусетс начался изрядными морозами, и даже в марте лежал глубокий снег.
Шестнадцатого числа, в полдень, у коттеджа Годдарда остановилась большая легковая машина.
Шофер посигналил, и тотчас из дома вышла стройная моложавая дама в меховой шубке, с киноаппаратом и ридикюлем.
Шофер усадил даму рядом с собой и поехал в Университетский городок. Машина остановилась у лаборатории Годдарда. Дама прошла на второй этаж, а шофер въехал в железные ворота, которые тут же были закрыты… Минут через сорок машина вышла из ворот лаборатории.
Скоро со второго этажа спустилась дама в меховой шубке в сопровождении высокого
В мужчине легко было узнать профессора Роберта Годдарда. Дама была его женой. Оба подошли к машине. Годдард, открыв дверцу и увидев двоих пассажиров, воскликнул:
– Вы уже оба здесь? Отлично! Эстер, усаживайся с моими помощниками – Генри и Перси, а я сяду впереди…
Машина выехала за город и по хорошо расчищенному шоссе помчалась в сторону Оберна, где на пологом склоне Покачоагского холма приютилась ферма дальней родственницы Годдарда.
Было время обеда, когда машина остановилась на краю неглубокого оврага, и четверо мужчин принялись перетаскивать тяжелые ящики на площадку к оврагу, где была небольшая вышка из железных прутьев. Из ящиков извлекли стальные цилиндры и свинтили из них трехметровую трубу с закругленной головкой. Это была новая ракета Роберта Годдарда, начиненная не порохом, а оснащенная баками с бензином и жидким кислородом. Реактивный двигатель, очевидно, для того, чтоб придать ракете большую устойчивость в полете, был смонтирован не внизу, а в верхней части трубы.
Ракету установили на металлические перекладины вышки, как бы подвесив ее в воздухе.
Перси Рупп отошел с теодолитом на почтительное расстояние и достал секундомер. Эстер Годдард, выйдя из машины, вооружилась киноаппаратом и присоединилась к Перси.
– Все ли готово? – строго спросил Годдард.
– Все готово, профессор! – бодро ответил механик Закс.
– Приготовьтесь зажечь горелку.
– Есть! – Закс зажег фитиль на длинной палке. Годдард отпустил стропы и отбежал к краю обрыва, припал к земле.
– Как зажжете горелку – мигом сюда: ракета может взорваться.
– Слушаюсь, профессор!
– Зажигайте!
Вакс зажег горелку и кубарем скатился с обрыва, вслед за Годдардом.
Послышалось шипенье, ревущий звук двигателя, и ракета пошла вверх, вначале медленно, потом все быстрей.
– Смотрите, пошла! – закричал Перси.
В этот миг ракета накренилась набок и полетела в сторону.
– Проклятье! – выругался Годдард. – Проклятье!.. Но все-таки она взлетела, черт возьми!..
Вечером, вернувшись домой, Годдард сразу прошел в свой просторный кабинет, заставленный книгами. Погрел руки у жарко горящего камина и, сев к столу, раскрыл дневник.
«16 марта 1926 года.
Это было похоже на чудо, когда она поднялась без сколько-нибудь значительного усиления шума или увеличения пламени, как бы говоря: «Я пробыла тут достаточно долго и готова отправиться еще куда-нибудь…»
А пробыла она в воздухе всего две с половиной секунды, поднявшись на 12 метров и пролетев в длину 58 метров.
Это не много, но пусть кто-нибудь попробует достигнуть большего…»