Пир мудрецов
Шрифт:
Мое искусство может сделать памятным.
"Фасийское вино старинной выдержки
И сладость сот гневливых пчел из Аттиды
Я размесил {45} в литом сосуде каменном,
{45 ...размесил... — В оригинале смешное слово , нигде больше не встречающееся. Аристофан и Гиппократ, каждый по разу, использовали близкий глагол . Сосуд, отлитый из камня — просто стеклянный.}
Мукой Деметры замостил все влажное,
И тем обрел от жара облегчение".
Гегесандр также рассказывает, что на Ферадских островах вино пьют
41. На лакедемонских же симпосиях не было ни обычных здравиц, ни круговых чаш. Это ясно показывает в "Элегиях" Критий [PLG.4 frag.2]:
Есть обычай, его соблюдение принято в Спарте:
Чашу взяв на пиру, больше ее не менять.
А не пускать по кругу застольников слева направо,
Провозглашая того, здравье которого пьют.
[e] .........
Чаши лидийской чекан ввел в обиход азиат,
Стал их передавать по кругу слева направо
И называть имена тех, кому здравие в честь.
Скоро во время пирушек таких языки распускают,
Грязные речи ведут, чувствуют слабость в телах.
Тьма непроглядная плотным покровом на взоры ложится,
Память и ясность ума тают в пустом забытьи,
[f] Мысли сбиваются в сторону. Нрав появляется дерзкий
В слугах, и быстро растут траты, хозяйство губя.
В Спарте не то: здесь пьют лишь затем, чтобы все получалось
С радостным сердцем у них, твердый рассудок хранят,
Речь всегда дружелюбна, и смеху предписана мера.
Телу такое питье только на пользу идет,
Впрок оно мыслям разумным и дому, для дел Афродиты
(433) Годно, а после ведет к обетованному сну
И вожделенному Здравью, сладчайшему богу для смертных:
И Благочестье при нем, и Здравомыслие с ним.
И далее:
Если заздравные чаши не в меру обильны, то скоро
Быстрой радости вслед долгое горе придет.
[b] Только спартанцы умеют последовать равному ладу,
Могут и есть, и пить с пользой для мыслей и дел.
И потому-то у них не отводится день нарочито,
Чтоб непомерным вином тело свое нагрузить.
42. - это любитель вина, всегда готовый выпить, {46} - любитель пьяных компаний, а - пьющий до опьянения. Из [гомеровских] героев больше всего пил Нестор, проживший три века: он не скрывал, что привержен к вину даже больше, чем Агамемнон, которого Ахилл бранил "винопийцей". Даже в разгаре великой [c] битвы Нестор не переставал пить - у Гомера сказано [Ил.XIV.1]:
{46 ...всегда готовый выпить... — В оригинале игра слов: — ’.}
Крик неспокойно услышал и Нестор, под сению пьющий.
У него, единственного из героев, Гомер описывает кубок [Ил.XI.632], подобно тому как у Ахилла описывается щит [Ил.XVIII.478]. Ведь Нестор пошел на войну и с кубком, и со щитом - тем, о котором Гектор говорит, что "слава о нем до высокого неба восходит" [Ил.VIII. 192]. Этот
Затем мне дай "Аресов фиал",
(Как сказал Тимофей), лощеный дрот.
Более того, именно за любовь к вину Нестор получил на играх в честь [d] Патрокла в дар от Ахилла фиал [Ил.XXIII, 616], а не просто потому что он проиграл без борьбы (выпивающие вообще по причине душевной слабости побеждают редко), или потому, что кулачные бойцы обычно проигрывают из-за жажды, так как постоянное напряжение утомляет им руки. А Эвмела Ахилл наградил безопасным панцирем [Ил.ХХIII.560] за то, что он в скачках подверг себя опасности и ранам [Ibid., 394].
[О любителях выпить]
43. Жажда - сильнейшее из наших желаний; поэтому и Поэт называет [e] Аргос "многожаждным", то есть "страстно желанным" по причине долгой с ним разлуки. {47} Действительно, жажда у всех возбуждает сильнейшее желание утоления. Поэтому и Софокл говорит [TGF.2 296]: {48}
{47 ...по причине долгой... разлуки. — Ту же интерпретацию этому эпитету дает Страбон (р.370).}
{48 Ср. Эврипид. «Медея», ст.299.}
Дай жаждущему выпить, и порадуешь
Его ты больше, чем ученой мудростью.
И Архилох [PLG.4 frag.68]:
И, как жаждущий напиться, боя я с тобой хочу.
И кто-то из трагических поэтов [TGF.2 858]:
[f] Велю руке сдержаться, крови жаждущей.
И Анакреонт [PLG.4 frag.57]:
Мила ты к гостям; дай же и мне, жаждущему, напиться.
И Ксенофонт в третьей книге "Воспитания [Кира]", где Кир говорит [V,1,1]: "Я жажду быть вам благодетелем". А Платон в "Государстве" [VIII.562с]: "Когда демократическое государство жаждет свободы, а во главе его оказываются дурные виночерпии, тогда оно сверх должного опьяняется этим неразбавленным вином".
44. Горьким пьяницей был и македонец Протей, как Эфипп (434) рассказывает в сочинении "О погребении Александра и Гефестиона" [р. 126 Muller; 129а], однако, несмотря на искушенность в выпивке, телом был он очень силен. Однажды Александр потребовал чашу емкостью в два кувшина, отпил из нее за здоровье Протея и передал чашу ему; тот взял ее, пропел царю хвалу и допил под общие рукоплескания. А потом Протей, в свою очередь, потребовал ту же чашу, отпил за здравие и передал [b] царю; но Александр, приняв ее твердою рукою, удержать не смог, откинулся на подушку и выпустил чашу из рук. После этого он и заболел, а потом умер, потому что (говорит Эфипп) Дионис на него гневался за разорение Фив, его родного города. Да и сам Александр был привержен выпивке до такой степени, что отсыпался после попоек по два дня и две ночи подряд. Об этом свидетельствуют его "Ежедневные Записи", писанные Эвменом Кардийским и Диодотом Эритрейским [р. 121 Muller]. И у Менандра в "Льстеце" сказано [Kock.III.83; cp.477f]: