Пир стервятников
Шрифт:
Почему ей так хочется плакать? Это ведь хорошо, что Нестор Ройс теперь с ними.
— Так это ложь? С начала и до конца?
— Не совсем. Лиза часто называла лорда Нестора утесом, но не думаю, что этим она хотела ему польстить. Сына его она именовала колодой. Она знала, что он мечтает сделать Ворота своими и стать лордом на деле, а не только по имени, но сама мечтала о других сыновьях и предназначала замок младшему брату Роберта. — Петир встал. — Понимаешь ли ты, что здесь произошло, Алейна?
Санса замялась.
— Вы отдали Ворота Луны лорду Нестору,
— Верно, но наша скала носит имя Ройс, а это значит, что он горд и чересчур щепетилен. Если бы я спросил, что он хочет взамен, он раздулся бы, как сердитая жаба, и счел это покушением на свою честь. А так… он не такой уж непроходимый глупец, но моя ложь оказалась для него слаще правды. Ему хочется верить, что Лиза ценила его больше других своих знаменосцев. Один из них как-никак Бронзовый Джон, а сир Нестор слишком хорошо помнит, что родился от младшей ветви дома Ройсов. Для своего сына он хочет большего. Люди чести ради своих детей совершают такие вещи, которые им даже в голову не пришло бы делать ради себя самих.
— И еще подпись, — кивнула Санса. — Вы могли бы сделать так, чтобы лорд Роберт приложил свою руку, но вместо этого…
— Подписал грамоту сам как лорд-протектор. А почему?
— Если вас низложат или… или убьют…
— Права лорда Нестора на Ворота окажутся под вопросом. И он это хорошо понимает, уверяю тебя. Ты умница, что это подметила. Впрочем, чему же тут удивляться — ведь ты моя дочь.
— Благодарю вас. — То, что она угадала правильно, делало Сансу до нелепости гордой, но к гордости примешивалось смущение. — Только по-настоящему я ведь не ваша дочь. Я притворяюсь ею, но вы-то знаете…
Петир приложил палец к ее губам.
— Я знаю то, что знаю, как и ты. Кое-что лучше не говорить вслух, милая.
— Даже когда мы одни?
— Особенно когда мы одни. Иначе когда-нибудь в комнату без спроса войдет служанка или часовой у дверей ненароком услышит то, что не должен был слышать. Ты ведь не хочешь, милая, чтобы твои нежные ручки замарала еще чья-то кровь?
Перед ней возникло лицо Мариллона с белой повязкой на глазах. За ним маячил сир Донтос с торчащими в нем арбалетными болтами.
— Нет. Не надо больше.
— Я мог бы сказать, что это не игра, дочь моя, но это именно игра. Игра престолов.
Я не хотела в нее играть, думала Санса. Она слишком опасна. Один неверный шаг, и я погибла.
— Освелл… — сказала она. — Освелл вез меня на лодке в ночь моего побега из Королевской Гавани. Он должен знать, кто я.
— Должен, если у него есть хоть капля мозгов. Но Освелл давно уже состоит у меня на службе, а Брюн молчалив по натуре. Кеттлблэк следит за Брюном по моему велению, а Брюн — за Кеттлблэком. Не доверяйте никому, сказал я однажды Эддарду Старку, но он меня не послушал. Ты Алейна и должна оставаться Алейной всегда. — Он приложил два пальца к ее левой груди. — Даже здесь. В своем сердце.
— Я… — Я не знаю, милорд, чуть не сказала она, но это не то, что он хотел бы услышать. Ложь и борское золотое. — Я Алейна, отец, — кем же мне еще быть?
Лорд Мизинец поцеловал ее в щеку.
— С моим умом и красотой Кет весь мир будет твоим, душечка. А теперь отправляйся в постель.
Гретчель развела огонь в ее спальне, взбила перину. Санса разделась и юркнула под одеяло. Он не станет петь в эту ночь, от души понадеялась она, когда в замке лорд Нестор и все остальные. Он не посмеет.
Она закрыла глаза и проснулась среди ночи от того, что в постель к ней забрался Роберт. Она забыла сказать Лотору, чтобы снова запер его, а теперь уж ничего не поделаешь.
— Ты можешь остаться, зяблик, — сказала она, обнимая его, — только постарайся не ерзать. Просто закрой глазки и усни, мой маленький.
— Хорошо. — Роберт свернулся калачиком и положил голову ей на грудь. — Алейна… ты теперь моя матушка?
— Пожалуй. — Это ложь утешительная, от нее никому нет вреда.
Дочь кракена
В чертоге гомонили хмельные Харло, ее дальние родственники. Каждый лорд вывесил свое знамя над скамьями, где сидели его люди. Слишком их мало, думала Аша, глядя вниз с галереи, слишком мало. Скамьи заполнены едва ли на четверть.
Кварл-Девица так и сказал ей, пока «Черный ветер» подходил к берегу. Сосчитав ладьи, стоящие на приколе под дядиным замком, он стиснул рот. «Они не пришли, — сказал он, — или пришли, но малым числом». Он был прав, но Аша в присутствии всей команды не могла согласиться с ним. В их преданности она не сомневалась, но даже Железные Люди могут задуматься, стоит ли отдавать свою жизнь за дело, пропащее с самого начала.
Неужели у нее так мало друзей? Среди знамен Аша видела серебристую рыбу Ботли, каменное дерево Стонтри, черного левиафана Вольмарков, силки Майров. На всех остальных изгибались серпы Харло. Бормунд поместил свой на бледно-голубом поле, Гото обрамил воинственными эмблемами, рыцарь окружил с четырех сторон павлинами материнского дома. Даже Зигфрид Сребровласый расположил два, один перевернутый, на поделенном перевязью гербе. Лишь у истинного лорда Харло, как на заре времен, серп остался серебряным на полночно-черном поле. Родрик, прозванный Чтецом, лорд Десяти Башен, глава дома Харло, был любимым дядей Аши.
Его высокое сиденье с двумя серпами из кованого серебра, скрещенными над спинкой — такими огромными, что и великан затруднился бы орудовать ими, — сейчас пустовало. Аша не удивлялась этому. Пир давно завершился, на сборных столах от него остались только кости да грязные блюда. Теперь в чертоге шло винопитие, а дядя Родрик всегда сторонился пьяных и буйных сборищ.
— Дядя, верно, среди своих книг? — спросила Аша у Троезубой, древней старухи — та служила у Родрика домоправительницей, будучи еще Двенадцатизубой.