Пир страстей
Шрифт:
Потом появлялась Черри. Она отталкивала всех этих ужасных людей и улыбалась сестре ласково и успокаивающе, а потом протягивала руку и тянулась, пытаясь помочь, но, чтобы встретиться, пальцам их всегда не хватало нескольких драгоценных дюймов.
— Это несправедливо, — всхлипывала Айлин жалобно. — Боже, как это несправедливо! Я не могу до тебя дотянуться…
— Шшш… — утешал ее ласковый голос. — Я здесь, я тебя крепко держу.
Она хмурилась, узнавая Роберто, и, подняв голову, видела, что это он тянется к ней, склонившись над краем дыры. Его большая сильная рука была
Радость этого чудесного спасения была такой огромной, что Айлин не могла вымолвить ни слова и только улыбалась счастливой благодарной улыбкой.
— А теперь — спать, — строго приказал Роберто, укрывая ее одеялом. — Тебе нужно выспаться. Здесь ты в безопасности.
И ей действительно стало хорошо и покойно, а обнимавшие ее руки были такими теплыми и надежными, что она тут же погрузилась в тихий безмятежный сон.
Открыв глаза, Айлин увидела прямо перед собой большое окно с длинными — от потолка до пола — шелковыми светло-голубыми шторами. Они были задернуты, но сквозь щели проникало достаточно света, и, сонно улыбнувшись, она решила, что здесь ей нравится. Цвет штор удачно сочетался с розоватой окраской стен, а высокие голубые потолки навевали ощущение свободы и простора.
Где же она все-таки находится? Кому принадлежит эта комната?
Айлин нахмурилась. У нее было впечатление, будто случилось что-то ужасное, но что именно и с кем, она никак не могла вспомнить.
— Как ты себя чувствуешь?
Негромкий, немного усталый голос, донесшийся откуда-то сбоку, заставил ее повернуть голову, и она увидела Роберто, сидевшего в кресле, придвинутом к ее кровати. Спокойный взгляд его карих глаз был устремлен на нее. Шикарные «боевые доспехи» современного рыцаря, в которых она видела его в последний раз, сменили легкие парусиновые брюки и черная рубашка спортивного покроя.
«Рыцаря», повторила она про себя и вдруг сразу, в одно мгновение вспомнила все: где .она находится, почему и как сюда попала, почему лежит в этой кровати, а Роберто сидит в своем кресле с таким видом, будто провел рядом с ней не один час.
— Что случилось? — спросила Айлин, отчаянно стараясь выиграть время, чтобы осмыслить происшедшее и попытаться понять, как жить дальше.
— Ты ничего не помнишь?
Теперь она вспомнила почти все, причем с пугающей отчетливостью, но признаться в этом пока еще не была готова.
— Почти ничего, — солгала Айлин. — Только то, что мы с тобой о чем-то спорили. Мы что — ссорились?
— Можно сказать и так. — Роберто криво улыбнулся. — А потом… потом ты заболела.
«Заболела»! — с горечью повторила она про себя.
Будь на то ее воля, она бы не просто заболела, а предпочла бы прыгнуть в дымящуюся утробу преисподней, лишь бы избавиться от необходимости жить с сознанием того, что Роберто все известно.
— Где я?
— На Корсике. В моей квартире, — сказал он, внимательно наблюдая за ее реакцией. — Тебе стало плохо, и ты очень долго не приходила в себя. Пришлось
Доктора? Боже милостивый! Сколько же она здесь провалялась?
— И что он сказал? — спросила Айлин очень осторожно.
Прежде чем ответить, он окинул ее взглядом, и только теперь она почувствовала, что на ней нет ничего, кроме комбинации. Кто-то раздел ее и уложил в кровать, и этим кем-то мог быть только Роберто.
— Он назвал это сочетанием перенапряжения и недоедания, — ответил он.
— У меня недавно был грипп, — сказала она и прикрыла лицо ладонью, пытаясь скрыть краску смущения и стыда. — Может быть, в этом все дело.
Он не ответил, и Айлин не рискнула убрать ладонь, чтобы попытаться угадать его мысли по выражению лица.
— Я хочу пить, — сказала она, облизывая пересохшие губы шершавым языком.
Роберто сделал шаг к придвинутому к изголовью кровати небольшому столику, на котором стоял хрустальный кувшин с водой и стакан. Пока он наливал воду, Айлин попыталась сесть, но тут же снова схватилась за голову обеими руками, потому что перед глазами у нее все поплыло.
Быстро поставив графин, Роберто протянул к ней руку, и она напряглась в ожидании его электризующего прикосновения. Рука его замерла, и комната наполнилась звенящей от напряжения тишиной.
После секундного колебания он стал взбивать подушки. Когда он закончил, Айлин беспомощно откинулась на них, чувствуя такую слабость и жалость к самой себе, что едва не расплакалась.
Некоторое время она сидела с закрытыми глазами, а Роберто не произносил ни слова. Когда пауза стала невыносимой, Айлин открыла глаза и прямо перед собой увидела стакан с водой. Несколько секунд она молча смотрела, спрашивая себя, как же взять стакан, не прикоснувшись к его пальцам.
— Не надо делать из меня чудовище, — сухо сказал он, угадав ее мысли.
— Спасибо, — пробормотала Айлин, чувствуя себя гадкой и бессердечной.
Она хотела извиниться, но потом подумала, что этим разозлит его еще больше, и промолчала, а потом, отпив глоток воды, решила, что хорошо бы Роберто вернуться в кресло — смотреть на его возвышавшуюся над ней фигуру было страшновато. А еще лучше было бы, если бы он куда-нибудь на время исчез, чтобы она спокойно могла обдумать вчерашние события.
И тут Айлин нахмурилась. Она не имела никакого представления о том, сколько дней пролежала в забытьи, не знала, какой сегодня день педели, сколько сейчас времени… Проникавшие в комнату лучи солнца говорили о том, что прошел по крайней мере один день. Сколько же их было на самом деле? Что, если ее попытки выбраться из того ужасного черного колодца продолжались не одну неделю?
Стоп! — сказала она себе, увидев, как угрожающе вздыбилась тьма, затаившаяся в углах комнаты. Об этом думать нельзя, иначе кошмары вернутся обратно!
— Сколько я так лежала? — спросила она Роберто.
Он сел в кресло, и ее настроение слегка улучшилось, но только до того мгновения, когда со сладчайшей из своих улыбок он произнес:
— Сегодня пошел второй день твоей новой жизни, любовь моя. Остаток первого ты, видишь ли, провела в бессознательном состоянии.