Пир Валтасара
Шрифт:
– Опасные для фирмы, – подсказал Крукс.
– Ну, может, и не очень опасные, но во всяком случае, нежелательные и, главное, несвоевременные…
– Что вы предлагаете предпринять, мистер Пэнки?
– Об этом я и хотел с вами посоветоваться Его последнее завещание, конечно, у вас.
– Последнее? Гм… Завещание у меня.
– Мне известно, что вначале он все завещал этому бездельнику, своему сыну. Но потом…
– Видите ли, Пэнки, до открытия завещания я… затрудняюсь…
– Знаю, знаю… Реноме вашей фирмы не должно вызывать сомнений…
Глазки толстяка хитро блеснули.
– Что… э-э… смогу, с удовольствием, дорогой мистер Пэнки.
– Ваша адвокатская контора, насколько мне известно, ведёт его дела с очень давнего времени.
– Начинал ещё мой покойный отец. Тогда состояние Цезаря оценивалось всего в несколько десятков тысяч. Теперь же, насколько мне известно, – Крукс выделял слово «мне», – оно оценивается несколько большей суммой.
Пэнки энергично кивнул, не разжимая тонких бледных губ.
– Так вот, – продолжал Крукс, – кое-что мне, конечно, известно, хотя бы со слов самого Цезаря, но я не совсем ясно представляю сегодняшнее состояние дел, учитывая… э… э… многообразие интересов моего глубокоуважаемого, но уже покойного клиента и друга. Его последние… операции, которыми не случайно заинтересовалась пресса и правительства некоторых стран…
– Эти операции вас, Крукс, совершенно не касаются; кроме того, в них использовались не только капиталы Цезаря, – с раздражением заметил Пэнки.
– Догадываюсь: например, кое-что из того, что успели депонировать в швейцарских банках некоторые организации немецкого рейха перед концом второй мировой войны?
– А вот об этом вам вообще не следовало бы догадываться, милейший Крукс, – холодно возразил Пэнки. – Совершенно бесполезные догадки, к тому же опасные… Даже для фирмы с таким реноме, как у вас.
– Я ведь говорю об этом только вам – президенту-исполнителю банка CFS, который является собственностью Цезаря. Банк, казалось бы, не из первых, но утверждают, будто именно там финансовый мозг всей «империи» Фигуранкайнов. Кстати, я даже не знаю точно, что означает эта странная аббревиатура – Си-Эф-Эс. Вам, конечно, известно, какие шуточки циркулируют по её поводу?
– Нет, не слышал…
– Так вот, одни утверждают, что CFS – сокращение от латинского «сифилис», которым Цезарь страдал в молодости, а другие – что сокращение от «Цезарь Фигуранкайн и сын». Я не склонен верить ни тому, ни другому, но…
– Он придумал это давно, а потом не захотел менять, – с оттенком смущения пояснил мистер Пэнки. – Как вы знаете, он был дьявольски упрям и, откровенно говоря, не очень образован.
– Он всегда считал, что образование портит людей, – кивнул Крукс, – лишает настоящей деловой хватки, которая, несомненно, была у него самого.
– Кажется, в отношении собственного сына он не ошибался, – заметил Пэнки. – Насколько мне известно, Цезарь Фигуранкайн-младший – порядочный шалопай, хотя и ухитрился закончить два или три университета.
Крукс предпочёл деликатно промолчать.
– Вы
– Знаю…
– И не согласны со мной?
– Согласен, мм…только отчасти. Цезарь очень неглупый малый, хотя и совсем не похож на отца.
– Где он может быть сейчас?
– Понятия не имею.
– Тем не менее, надо его известить.
– Узнает, когда газеты раструбят.
– Необходимо сделать все возможное, Крукс, чтобы на страницы прессы сообщение о… смерти попало возможно позднее. И чтобы прошло без… комментариев. Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Это роковое совпадение может сильно повредить… Если бы удалось сохранить катастрофу его самолёта в тайне хотя бы три-четыре дня…
– Совершенно невозможно, Пэнки. В аэропорту Мехико все стало известно спустя полчаса. Целый день в горах на месте катастрофы работают спасатели. Завтра все попадёт в мексиканские газеты. Послезавтра станет известно в Штатах.
– Надо сделать так, чтобы это не попало в мексиканские газеты ни завтра, ни послезавтра… Вы поняли? Мы хорошо заплатим, если понадобится. Здешним газетчикам найдётся о чём писать. Пусть смакуют Даллас. У вас тут есть к кому обратиться?
– Думаю, уже поздно, Пэнки.
– Ещё не поздно, если, конечно, вы сами что-нибудь не напортили, Крукс. Ваш телефонный звонок из аэропорта был непростительной глупостью. Следовало связаться со мной иначе – через один из наших здешних филиалов.
– На это уже не оставалось времени.
– Ну, узнал бы на час позже… Хотя теперь, конечно, говорить не о чём. Что сделано, то сделано.
Негромко зазвонил один из телефонов на мраморном столике у декоративного камина. Собеседники переглянулись.
– Скорее всего, меня, – сказал Пэнки. – Я предупредил секретаря, чтобы звонили прямо сюда, в «Континенталь».
Он встал, лёгким пружинистым шагом подошёл к камину и взял трубку.
– Слушаю… Да, это я… Что такое? – Глаза его округлились, и он бросил яростный взгляд на Крукса, который безмятежно разглядывал свои ногти. – По калифорнийскому радио? Со ссылкой на «Калифорния таймс»?.. Та-ак… Так… Та-ак… Самой газеты вы ещё не видели?.. Ну хорошо… Держите меня в курсе…
Он медленно положил трубку и, не спуская яростного, сверлящего взгляда с остолбеневшего Крукса, шагнул к столу. Крукс попятился вместе с креслом.
– Не бойтесь, – презрительно сказал Пэнки, – я не собираюсь сейчас убивать вас и даже не ударю…. Но зарубите себе на носу, господин адвокат: вольно или невольно вы сегодня оказали нам всем очень дурную услугу. Очень дурную, Крукс. На вашем месте… – Он умолк и покачал головой.
– Пожалуйста, не пугайте меня, – взвизгнул Крукс, срываясь с кресла. – И запомните, что ко всей этой истории я не имею абсолютно никакого отношения. Мало ли кто мог тут крутиться. Если Фигуранкайн действительно жертва диверсии, сообщить газетчикам могли те самые люди, которые его уничтожили.