Пир во время войны
Шрифт:
Шахид уже жалел, что позволил Жанне уйти. Теперь она была ему не нужна. Он самодовольно считал, что может справиться с управлением группировкой и без неё. Но она была для него всё так же опасна.
Опасна, потому что в любой момент могла вернуться. К примеру, могла передумать, и остаться в Семье. И, если она убьёт Мальчика, то вся община примет её и простит, ведь время всё лечит. Она, конечно, что-то бормотала насчёт того, что скоро умрёт, что у неё рак, как и у Малика, но Шахид в это не верил.
Наверняка, она готовит какую-нибудь гадость Шахиду.
С той информацией, которой она владела о Семье, она может сделать всё, что угодно. Предупредить Резника, рассказать ему, как нейтрализовать соперника, к примеру. Может, она что-то выведывала, и попутно придумала эту чушь про Мальчика. Она реально опасна, она может навредить ему!
В общем, Шахид склонялся к мысли, что было бы лучше её не отпускать.
Опять он упустил шанс! Ему надо было задержать Жанну. По крайней мере, она была бы у него перед глазами. А он, как дурачок, повёлся на её глупые россказни. Просто глазам не поверил, когда увидел её. И не смог оперативно среагировать.
Шахид почувствовал сильный голод, и позвонил секретарше. Он собирался пойти на обед в ресторан. Шахид, в отличии от брата, предпочитал русскую кухню. Ему не нравились плов и долма, он любил пельмени и жареную картошку.
И не любил щербет, который традиционно пьют азербайджанцы, предпочитал, как и Жанна, кофе. А лучше — коньячок. Французский. Реми Мартин. Или Курвуазье. За три тысячи за бутылку. Теперь он мог себе это позволить — хоть каждый день пить по бутылке. Вся прибыль была в его распоряжении.
Шахид самодовольно усмехнулся. Ну и дурак Малик, что не оставил после себя ни шикарных вилл, ни яхт и купленных футбольных клубов, как это делает Абрамович. Если урезать расходы на родственников и помощь семьям, оставшимся без кормильца — на время или навсегда, можно здорово повысить собственную прибыль. Отчего Малик не делал этого — для Шахида осталось загадкой.
Он уже пообвыкся на новом поприще, и стал чувствовать себя увереннее. Все периодически возникающие проблемы он предпочитал решать с помощью пистолета или ножа. Что, объявились конкуренты в ночных клубах? На тот свет их! На рынке кто-то не доплачивает дань? И их туда же! Никакой дипломатии и предупреждений!
Крови уже пролилось немало. Зато порядок был наведён быстро — быстрее, чем при Малике. Члены общины теперь стали следить друг за другом — по указу Шахида. Разделяй и властвуй — вот был его новый девиз.
Шахид был уверен, теперь он справится. Теперь — особенно, когда в его руках был Резник, не оставалось в этом никакого сомнения.
Настенька послушно прикрепила к его «сим-карте» в мобильном телефоне крошечный «жучок», и Шахид был прекрасно осведомлён о событиях в жизни противника. Теперь он может опережать его — как сегодня, например. Конечно,
И это только первый шаг. Дальше будет хуже. Настя согласилась также подслушивать все разговоры, которые Резник ведёт с женой и сыном, быть в курсе всех семейных проблем. И обязательно докладывать обо всём Тофику, который совершает с Настей обмен: информацию — на деньги. А, если повезёт, она влезет в компьютер Резника, и скачает информацию на дискету. Так что Шахид обойдётся и без Жанны! С чего это вообще он так запаниковал, решив, что не справится с управлением? Теперь ему было смешно, что он верил, будто двадцатилетняя соплячка поможет ему удержать бразды правления. Но теперь он понимал, что Жанна реально опасна для него. Так что ему вновь следовало заняться её поисками, только теперь вовсе не для того, чтобы заставить её помогать ему…
Мила не скрывала своей радости. Любовь Андреевна попросила её срочно приехать, потому что « С Павликом что-то не так, мне он ничего не рассказывает. Но вы с ним друзья, и, я думаю, что с тобой он поделится…»
Мила быстро приехала, и утешала Павлика, который был расстроен и расклеен из-за исчезновения Жанны.
— Но она же любит меня, ты понимаешь, любит, — повторял он, как заведённый.
— Конечно, любит, — вторила Мила, и поила его успокоительным.
Ей уже надоело вытирать ему сопли, и она хотела, чтобы он поскорее заснул. Разговоры о ненавистной соперницы не придавали ей уверенности в том, что Павел всё — же женится на ней. Хотя соперница уже была нейтрализована. Всё получилось именно так, как и хотела Мила.
И теперь Павлик — в её единоличном пользовании. Больше никаких Жанн Мила не допустит. Павла надо посадить на короткий поводок. И так слишком много усилий она потратила, чтобы избавиться от этой Жанны. Избавляться от очередной его пассии ей будет тяжеловато. Так что надо не допустить его новых знакомств.
Миле вдруг пришло в голову, что надо ковать железо, пока оно горячо. Она вышла на кухню за очередным стаканом чая с лимоном для Павла, и добавила в него снотворное. Потом вернулась к нему в комнату, напоила чаем и без того сонного страдальца.
Когда он уснул, Мила, не спускаясь к жаждущей узнать подробности Любови Андреевне, быстро разделась и легла рядом с Павликом. Тот, не просыпаясь, обнял её и прижался к тёплому телу.
— Жанночка, любимая, — бормотал он.
Мила скривилась и приготовилась сбросить его руку, как вдруг услышала шаги. Она сделала вид, что спит, и прикрыла глаза, оставив узкую щёлочку, чтобы рассмотреть, кто направляется в комнату.
Дверь приоткрылась. Как Мила и ожидала, за ней стояла мать Павлика. Она несколько секунд смотрела на чудную картинку, представшую её глазам, а потом осторожно закрыла дверь.