Пирамида
Шрифт:
Небо на востоке уже бледнело, оповещая о приближении рассвета, но деревню по-прежнему окутывал сумрак. Когда взойдет солнце и улицы зальет золотистый свет, двое будут отданы в жертву богу солнца Инти.
Хорошо еще, что только двое.
Мэгги и Деналу удалось скрыться. Всю ночь инки безуспешно обыскивали деревню и окружающие ее джунгли. Вероятно, Мэгги услышала суматоху и вместе с мальчиком убежала в темные джунгли. Однако долго ли беглецам удастся там продержаться? Лишь бы их не схватили до появления дяди. Когда это произойдет, Сэм, разумеется, не знал.
Сэм рванулся изо всех сил. Если бы высвободить хоть одну руку...
Предрассветную тишину внезапно прорезал ружейный выстрел. По долине разнесся грохот, но звук явно раздался с восточной стороны. Мэгги! Теперь ее непременно обнаружат.
Оба охранника повернулись на выстрел и о чем-то возбужденно заговорили между собой, а потом и с другими инками, которые быстро стекались на площадь, возглавляемые Камапаком. Оживленно переговариваясь, группа босоногих охотников двинулась к краю леса. Чтобы помочь в поисках, шаман взмахом руки отослал с поста даже охранников. Связанные, Сэм и Норман не представляли для него угрозы.
Когда площадь опустела, Камапак приблизился к ним. На его лице отражалась озабоченность. Сэм догадался: шаман боится, что его бог разгневается, если на рассвете не умертвят всех чужеземцев.
В руках у Камапака были чашечки с краской. Опустившись на колени возле Нормана, он поставил краску на камни, затем достал из-за пояса длинный и узкий кремневый нож и начал что-то объяснять. Пока шаман говорил, Сэм с жадностью смотрел на заточенный камень, страстно желая завладеть им.
Шаман закончил объяснения, и Норман застонал.
— В чем дело? — спросил Сэм.
— Кажется, шаман пришел, чтобы приготовить нас к жертвоприношению, — сказал Норман, кивая на краски. — На наших телах изобразят знаки могущества.
Шаман окунул палец в красную краску и, громко распевая молитву, взялся за кремень. Норман, побледнев, следил глазами за острием, искоса поглядывая на Сэма. Тот почувствовал какую-то недосказанность.
— Что еще?
— До восхода солнца он собирается отрезать нам языки... чтобы мы не оскорбили Инти своими криками.
— Замечательно... — пробормотал Сэм.
Камапак поднял нож навстречу рассвету. Пока он продолжал нараспев молиться, из-за восточного края вулканического конуса выглянул краешек солнца. «Словно просыпающийся глаз», — подумал Сэм. Ему вдруг стало понятно, почему инки почитали солнце. Казалось, будто в их мир заглядывает какой-то огромный бог. Шаман провел по ножу пальцем, приветствуя солнце собственной кровью.
Хотя над жизнью Сэма нависла смертельная угроза, ритуал захватил его. На его глазах оживало настоящее жертвоприношение инков. Юноша стал рассматривать крошечные горшочки с натуральными красителями: ярко-красным из марены, синим из индиго, пурпурным из измельченных моллюсков.
Норман внезапно замер. Оторвавшись от созерцания красок, Сэм заметил, как из ближайшей двери кто-то выскочил. Он узнал Мэгги и чуть не вскрикнул. Держась за спиной Камапака, девушка босиком,
Очевидно, Камапак почувствовал опасность и начал поворачиваться, но Мэгги подоспела как раз вовремя. Взмахнув палкой, она с силой обрушила ее на голову шамана. Камапак упал сначала на руки, потом рухнул лицом вниз и застыл без движения. Сквозь его черные волосы хлынула кровь.
Несколько секунд Сэм ошеломленно смотрел на поверженного шамана, а затем повернулся к Мэгги. Собственный поступок глубоко потряс ее. Выпавшая из рук дубинка загрохотала по гранитным булыжникам.
— Нож, — произнес Сэм, отвлекая Мэгги от безжизненного тела шамана.
Он кивнул в сторону кремневого ножа и развернулся спиной к девушке, показывая связанные запястья.
— У меня свой, — сказала Мэгги, тотчас же приходя в себя.
Она оглядела площадь, выхватила из-за пояса золотой кинжал и быстро перерезала веревки. Юноша вскочил на ноги, потирая запястья, и нагнулся над Камапаком. Шаман не шевелился, но его грудь поднималась и опускалась. Сэм облегченно вздохнул. Значит, инка лишь потерял сознание.
Освободив Нормана, Мэгги передала золотой кинжал Сэму, а затем помогла фотографу встать.
— Сможешь бежать?
Норман неуверенно кивнул.
— Если придется...
Поблизости послышались голоса. Где-то визжала женщина.
— Похоже, что придется, — заметила Мэгги.
Все трое одновременно повернулись, однако было уже поздно.
Со всех улиц и переулков сюда бежали вооруженные мужчины и женщины. Сэма и его спутников оттеснили на середину площади.
Сэм заметил, что Норман зажал в кулаке кремневое лезвие шамана.
— Свой язык я им так просто не отдам.
— Где Денал? — прошептал Сэм.
— Я оставила его с винтовкой, — ответила Мэгги. — Он должен был отвлечь инков, чтобы я смогла вас освободить. Мы собирались встретиться в джунглях.
— По-моему, ваш план не сработал, — заметил Норман и показал кремневым ножом. — Смотрите.
Один из охотников держал в руках винчестер Сэма — так, словно это ядовитая змея. Инка понюхал кончик дула и сморщил нос.
— Денал... — пробормотала Мэгги.
Мальчика нигде не было видно.
Позади ребят раздался чей-то грубый голос. Они оглянулись. Сквозь толпу протискивался Пачакутек в полном облачении, от короны с перьями до роскошной мантии. Он поднял жезл, ярко блеснувший в первых лучах солнца.
Инка медленно заговорил, и Норман начал переводить:
— Мы поймали чужеземцев. Инти взошел и ждет своей жертвы. Оживи, Камапак, и почти богов.
В сторонке трое женщин хлопотали возле шамана. Они омыли его лицо холодной водой и с приговорами растерли ему руки и ноги. Руки Камапака медленно зашевелились. Затем его глаза распахнулись. Некоторое время он казался слепым, пока не вспомнил о нападении. Во взгляде Камапака сверкнул гнев. Слабо оттолкнув женщин, шаман кое-как поднялся на ноги. Он пошатнулся, однако один из охотников поддержал его.