Пирамида
Шрифт:
— Как выглядел храм? — не унималась Мэгги.
Норман бросил на нее беспокойный и в то же время сердитый взгляд.
— Он такой... не помню.
— Тогда что ты помнишь? — настаивал Сэм.
Норман отвернулся, на его лице отсвечивали огни костра.
— Я помню, как меня сдернули с постели. Я пытался сопротивляться, но от слабости был способен лишь на пару пинков. Вскоре двое воинов понесли меня — должен добавить, не очень-то церемонясь, — по дорожке на юг. Минут через сорок пять мы добрались до южной стены конуса, там, где над ней нависает еще один большой черный вулкан.
— И куда он вел? — спросил Сэм.
— Не знаю. Но в конце туннеля я увидел дневной свет. Я в этом уверен.
— Может, этот туннель соединяется с другим вулканом, — предположила Мэгги. — Дорога в ханан пача у инков.
— Что еще? — допытывался Сэм у фотографа.
Тот медленно покачал головой.
— Я помню, как меня долго несли по коридору вниз, пока впереди не показалась пещера. Из нее выбивался свет факела. Когда мы приблизились, кто-то поприветствовал моих похитителей, подняв жезл.
Норман отвернулся и нахмурился.
— Ну и?..
— А после этого я ничего не помню, кроме того, как меня поволокли из туннеля обратно и в глаза ударили последние лучи заходящего солнца. — Он потрогал свою мантию. — Еще на мне оказалось вот это.
Мэгги откинулась назад, обдумывая услышанное.
— И ты понимаешь язык инков... — Она покачала головой. — Может, какой-нибудь гипнотический обучающий сеанс? Тогда был бы понятен провал в памяти. Но уровень целительства, твое колено, глаза — это далеко превосходит даже западную медицину. Это... это почти чудо.
Сэм насупился.
— Я не верю в чудеса. Всему есть объяснение. И оно в этом храме. — Он встретился глазами с Норманом. — Ты смог бы отыскать туда дорогу?
Норман поджал было губы, но ответил:
— Наверное. Путь протоптан и примерно через каждую сотню ярдов отмечен каменными знаками. Воины останавливались возле них, что-то произносили и шли дальше.
— Молитвенные тотемы, — буркнул Сэм.
Придется довольствоваться тем, что при необходимости храм Солнца можно отыскать. На следующий день прилетит дядя Хэнк, и Сэм собирался предоставить все эти тайны ему. После всех утомительных событий и волнений Сэм радовался, что Нормана вылечили, не важно как и почему.
Барабаны на площади замерли, танцовщики остановились. На каменный пьедестал взобралась женщина и начала негромко петь. Ее голос казался одиноким в этой расцвеченной огнями ночи. Вскоре толпа торжественно присоединилась к пению — сотня голосов взмыла к полуночному небу, словно дым. Поблизости тихонько запел Денал. Хотя Сэм и не понимал слов, он чувствовал смешанную с благоговением радость, почти как в церковных гимнах.
В его голове звучали слова Мэгги. Чудо. Неужели инки столкнулись с каким-то неведомым целебным источником вроде мифического фонтана молодости? При мысли о подобном открытии у Сэма пересохло во рту.
Слушая негромкое пение, юноша оглядывал площадь. Его снова поразило, что вокруг не было детей — ни младенцев на руках, ни цеплявшихся за материнские подолы малышей. Отсутствовали также и старики. Все освещенные полной луной лица казались примерно одного возраста.
Кто
Наконец на площадь опустилась тишина. Все участники празднества попадали на колени. Сэм перевел взгляд к южной части площади. Маленькая женщина, которая была запевалой, слезла с возвышения и тоже опустилась на колени. Вскоре осталась неподвижно стоять только одна фигура. Человек находился с дальнего от Сэма края площади и показался ему слишком высоким для инки — не ниже шести футов. Его головной убор венчал символ солнца.
Мэгги знаками убедила своих спутников тоже опуститься на колени.
— Наверное, это Верховный Инка, — прошептала она. Не желая оскорбить вождя инков, Сэм повиновался. Ведь любая помощь будет теперь зависеть от милости этого человека.
Верховный Инка медленно двигался сквозь толпу. Когда он проходил мимо, мужчины и женщины опускали лбы к камням площади. Все молчали. Хотя его не несли на особых золотых носилках, незнакомец был одет в царские одежды — от короны с вплетенными в нее перьями попугаев и красными кисточками из шерсти викуньи до длинной мантии из дорогой ткани, украшенной золотыми и серебряными бляхами. Даже на сделанных из кожи альпака сандалиях горели рубины. В правой руке Инка держал длинный, в свой рост, жезл, увенчанный золотым солнцем величиною с ладонь.
Норман пробормотал:
— Жезл. Я его уже видел. Там, в туннеле.
Взглянув на фотографа, Сэм заметил, что тот сильно напуган, и подбадривающе тронул его за плечо.
Пока незнакомец приближался, Сэм разглядывал его лицо. Типичное лицо инки: смуглая кожа, широкие скулы, полные волевые губы, черные пронзительные глаза. Оба виска были прикрыты круглыми золотыми пластинами с отчеканенным на них символом солнца, таким же, как на головном уборе.
Трех коленопреклоненных студентов отделяло от Верховного Инки не более трех ярдов. Сэм почтительно поклонился.
Не подобает бесцеремонно глазеть на инкских правителей. Они считались детьми солнца, и так же, как от солнца, от их сияния следовало отводить взгляды. Тем не менее Сэм не коснулся головой камней площади.
Казалось, Верховный Инка нисколько не обиделся. Он смотрел пристально, но не враждебно. Затем с любопытством шагнул ближе. В свете факела на его лице заиграли золотые блики.
Мэгги онемела от изумления.
Заметив это, Сэм осмелился более открыто взглянуть на незнакомца — и тоже на секунду потерял дар речи.
— Господи... — потрясенно выдавил юноша.
На таком близком расстоянии он не мог ошибиться, тем более что лицо Верховного Инки заливал золотистый свет факела. Все они уже видели этого человека. Он имел поразительное сходство с золотыми статуями в пещерах: и с охранявшим комнату-ловушку идолом в человеческий рост, и с великаном посреди некрополя...
Верховный Инка сделал еще шаг. Теперь, когда факел уже не освещал это лицо, оно снова стало похожим на человеческое. Несколько мгновений он молча рассматривал каждого из студентов. На площади воцарилась мертвая тишина. Наконец, подняв жезл, он обратился к ним с приветствием.