Пираньи
Шрифт:
– Ну, может быть, он и вложил какие-то деньги, – ответил Рид, – но не свои собственные, а дядины.
– Так он не твой партнер?
– Вот еще! Нет, конечно, – ответил Рид, не отрывая глаз от Тайм, которая исполняла сольный номер. – У меня нет партнеров, и этот тоже не будет иметь к нам никакого отношения через день.
– Даже так? – спросил Даниэль саркастически. – А я слышал, что Брэдли не намерен так просто сдаваться завтра. По крайней мере, мне так не показалось.
Рид пожал плечами, продолжая смотреть на сцену, потом обернулся к Пичтри.
– Я все еще хочу, чтобы эта красотка оказалась у меня
– Я ее искал, но споткнулся о живую изгородь. А сейчас она поет.
Рид окинул его взглядом.
– Все, что меня интересует, можешь ты организовать это для меня или нет?
Даниэль перестал улыбаться.
– Я не знаю. Цена договора – деньги. И если деньги ее не заинтересуют, то сделка не состоится.
– Я заплачу, сколько бы это ни стоило. Ты только договорись.
Наверху, в библиотеке, судья Джитлин устало расположился в кресле и взглянул на Брэдли.
– Для вac здесь, в Калифорнии, всего два часа ночи, а для меня уже пять часов утра.
Брэдли дал ему стакан виски, наполненный на четыре пальца.
– Это тебя взбодрит.
Судья согласно кивнул и выпил до дна.
– Налей еще.
Брэдли кивнул и наполнил его стакан. На этот раз судья смаковал напиток. Он посмотрел на Брэдли.
– У тебя здесь большое веселье, большие дела.
– Обычное голливудское дерьмо. Кое-что необходимо сделать.
– Да это, наверно, стоит больших денег? У тебя есть деньги, чтобы заплатить?
– Это зависит от тебя. – Брэдли налил себе виски. – У меня не только неважные дела с нефтью, местные пираньи рвут меня на части.
– Ну а как же те деньги, которые ты уже должен банку? Двенадцать миллионов? И еще мои личные двадцать пять миллионов долларов?
– Не осталось ни гроша, – криво усмехнулся Брэд. Судья долго смотрел на него.
– Я хорошо знаю тебя. Ты ведь спекулянт. Как же я могу достать тебе деньги, если ревизоры штата уже подбираются ко мне?
– «Страна Грез». Помнишь те восемь акров земли, которую я купил на противоположной стороне залива и права на которую доверил тебе? Эти права так и не перешли к студии. Между прочим, мы с Джарвисом никогда не затрагивали вопрос о «Стране Грез», обсуждая соглашение по студии и телевидению. В то время его это не интересовало. Он заговорил со мной об этом, только когда Дисней заявил, что они открывают увеселительный комплекс во Франции.
Судья бросил на Брэда проницательный взгляд.
– И ты никогда не использовал деньги студии, чтобы привести в порядок территорию?
– Нет. Я вообще ничего с ней не делал, оставил все как есть.
Судья на минуту задумался.
– Таким образом, теперь она стоит миллионов пятьдесят – шестьдесят. И, как мне представляются твои дела, у тебя нет выбора. Так что бери у него четыреста миллионов и брось все это. Возьми опционы, которые он тебе предлагает, это тебе ничего не будет стоить. Если все пойдет гладко – хорошо, нет – пусть заткнет их себе в задницу.
– Меня как будто вывозили в дерьме, – признался Брэдли. – А я-то собирался показать всем, как надо вести дела в кинобизнесе.
– Ну, с другими бывало и похуже. У тебя хоть остается четыреста миллионов. А ведь могло так случиться, что ты потерял бы все. Так что сиди и не дергайся. Рано или поздно дела с нефтью пойдут на лад, а цена на землю в районе залива,
Брэдли посмотрел на судью.
– Так ты говоришь, что пострадает только гордость?
– В нашей семье еще никто не оказывался посрамленным, – улыбнулся судья. – Так что просто скажи этому Джарвису, что ты возьмешь его деньги, и пожелай ему удачи. А сам занимайся тем, в чем ты лучше всего разбираешься – нефтью и землей.
– Наверно, ты прав, – согласился Брэдли, – но, Господи, как же интересно всем этим заниматься!
– Потом еще раз попробуешь, – рассудительно заметил судья. – Кто тебе сказал, что у этого Джарвиса получится лучше, чем у тебя? Он тоже может запросто сесть в лужу. Возможно, тогда ты вернешь все.
– Хорошо. – Брэдли кивнул головой. – Я свяжусь с Джарвисом и скажу ему о своем решении.
– Ни черта ты ему не говори, – раздраженно буркнул судья. – Пусть подождет до совета директоров завтра. А пока налей-ка мне еще виски.
Глава 4
Госпиталь Столетия города стоял в глубине, среди других строений комплекса, на тихом углу бульвара Звезд и бульвара Пико. Собственно, госпиталь занимал только восемь этажей, а на остальной площади находились кабинеты частнопрактикующих врачей и всяческие медицинские лаборатории.
Доктор Фергюс Мобюссон, один из самых преуспевающих и известных специалистов в области пластической хирургии, работал в этом же здании. Помещение, где он работал, имело внушительный вид и состояло из двух современных операционных, одной послеоперационной палаты и двух кабинетов для приема пациентов; один – его собственный, другой – его помощника и коллеги, доктора Джона Такашима. Еще в одном кабинете сидели бухгалтер и медсестра, которая производила запись, и одна из трех сестер, которые по очереди круглосуточно дежурили в этой мини-клинике. Дальше за дверью находился маленький, тихий, неярко освещенный холл. Время визитов назначалось таким образом, чтобы пациенты никогда не сталкивались друг с другом.
Но в этот день все было по-иному. Все утренние визиты передвинули, потому что в пять часов утра мистер Рид Джарвис попросил срочно принять его. Когда сестра, дежурившая ночью, попросив Джарвиса подождать, разбудили доктора, тот ответил не раздумывая: «Что бы мистеру Джарвису ни понадобилось, он получит это незамедлительно».
Доктора Фергюса Мобюссона раньше звали Фред Марковиц, и родился он в нижнем Ист-Сайде, в Нью-Йорке. Он давно понял, что, если хочет добиться успеха в Беверли-Хиллз, его имя должно стать ключом к успеху в этом городе, состоящем из смеси громких имен и дерьма. Доктор точно подобрал себе имя и фамилию. Имя Фергюс было шотландским, а шотландцы известны своим консерватизмом. Фамилия Мобюссон была французской и предполагала французскую изысканность и утонченность в вопросах косметики и красоты. Он также подкрепил свою квалификацию многочисленными свидетельствами и дипломами, а также двумя годами стажировки в Лионе, в известнейшей клинике, специализирующейся в пластической хирургии. Единственной и очень важной фотографией в его кабинете был снимок, на котором был изображен он сам и доктор Айвис Питандви, который считался ведущим специалистом в мире в области пластической хирургии.