Пират (сборник)

Брандт Лев Владимирович

Белый турман гудел протяжно, вытягивал шею, заглядывал внутрь, часто вздрагивал, косился на стальную сетку и оставался на месте. Не дождавшись голубя, голубка вылезала снова на крышу.

Этот спор продолжался весь день. Десятки раз голубь поднимался на воздух, и десятки раз уходила с крыши голубка. Мальчики несколько раз сменялись на посту у шнурка от дверки. Из мастерской выходил Воробушкин и, сердито ворча, уговаривал турмана.

– Ну, чего сидишь? Чего здесь не видел? Иди в гнездо. Зачем зря летать? Детей выводить надо.

Но уговоры не действовали

на голубя, и недовольный Воробушкин возвращался в мастерскую. Уже стемнело, когда голубка последний раз ушла на чердак и осталась там на ночь. И в сумерках, едва различая предметы, белый турман улетел домой в купол. В следующие дни повторялись те же сцены, только голубка с каждым днем все больше и больше времени проводила в голубятне и реже выходила на зов голубя.

Другие голуби были заняты устройством гнезд, высиживанием птенцов, и турман сиротливо целыми днями сидел один на крыше. Мальчикам наскучило стоять на часах, и они уговаривали Воробушкина разрешить им поставить силки.

– Зачем силки, начнет рваться, искалечится… – не соглашался Воробушкин.

Ему очень нравился голубь, и он часто за ним наблюдал.

Этот турман вел себя очень непонятно. Он одинаково оживлялся как при виде летящих мимо домашних, так и диких голубей. Один раз Воробушкин увидел, как турман, соскучившись сидеть в одиночестве на крыше, присоединился к дикой стае и вместе с ней долго бродил по улице, разыскивая корм. После неволи его ничем нельзя было заманить в голубятню. Если бы не бантик, все еще торчавший из-под крыла турмана, Воробушкин давно решил бы, что это отбившийся от рук, одичавший голубь.

Но за это время чья-то рука несколько раз заботливо поправляла развязавшуюся тряпочку, и вместе с тем этот хозяин совсем не дорожил таким замечательным, голубем, беззаботно отпуская его на целые дни летать по чужим крышам.

Воробушкин знал толк в голубях. В его голубятне летуна, равного этому турману, не было. Воробушкин мечтал приручить этого голубя, но с каждым днем все больше и больше сомневался в успехе и наконец, совсем отчаявшись, приказал гнать его прочь.

– Не надо нам этого разбойника! Турман, если он нашел дорогу к диким, уже не турман и для голубятни не годится.

Теперь, когда турман опускался на крышу, мальчики по приказанию Воробушкина встречали его комьями земли и палками и гнали прочь, а он упорно возвращался назад. Согнанный с голубятни, он садился на крышу одного из соседних домишек. Уже давно не откликалась на его зов и не появлялась запертая в клетку голубка, но каждый день, хоть на несколько минут, белый турман прилетал на голубятню. В голубятне подрастали молодые голуби, и Воробушкин начал беспокоиться, чтобы этот бродячий турман не увел их за собой из дома. Не находя иного способа избавиться от белого турмана, он разрешил мальчикам пустить в ход силки.

В этот день, прилетев на голубятню, турман наконец увидел пеструю голубку. Рядом с ней сидел большой черно-пегий голубь. Турман громко, призывно загудел, но голубка приглаживала перышки на голове черно-пегого голубя и даже не посмотрела на белого турмана.

Тогда турман, надув грудь, стал грозно приближаться к этой паре. Но голубка поспешно скрылась в голубятне, а вместе с ней скрылся и черно-пегий. Воробушкин видел, как белый турман поднялся высоко в воздух, долго медленно плавал и кружился над мастерской. Потом догнал пролетавшую мимо дикую стаю и скрылся с ней. С этого дня он больше на голубятне не появлялся.

Катю и Самсона знал весь город, на улицах встретить их можно было в любое время. Все их считали братом и сестрой, хотя в их внешности ничего общего, кроме рыжего цвета волос, нельзя было найти.

Очень высокий для своих тринадцати лет, с бесцветным лицом, Самсон ходил как слепой, неуверенно передвигая ноги, а из-под белых бровей и ресниц куда-то поверх головы напряженно смотрели блестящие глаза.

Небольшого роста, плотная, золотоволосая девочка выгодно отличалась от своего нескладного спутника. Была она веселой и крепкой. Бойкие карие глаза ее не пропускали ни одного самого незначительного уличного происшествия.

Лет десять назад у священника тюремной церкви умерла жена. Вдовец не знал, что ему делать с трехлетним болезненным мальчиком. Выручила его жена церковного сторожа Василиса, взявшая мальчика временно к себе. Ее дочке Кате тогда только недавно исполнился год. Вскоре после этого спился и погиб церковный сторож, а затем угодил в сумасшедший дом священник, – дети остались на руках у Василисы.

Привязалась ли Василиса к мальчику или испугалась долгих хлопот, но все советы отдать мальчика в приют она отвергла.

Дети росли вместе. Чтобы прокормить семью, Василиса стирала дома и в людях, не разгибая спины.

Самсона до семи лет все считали немым. Его несвязное, судорожное бормотание понимала одна маленькая Катя. Со временем его лепет стал более ясным, и тогда выяснилось, что мальчик – заика. При посторонних Самсон заикался сильнее, и тогда Катя служила ему толмачом. Когда требовалось защитить Самсона от насмешек уличных мальчишек, Катя сходилась с ними врукопашную и дралась в кровь. Она была испытанным вожаком, знала все закоулки города, все ее интересовало, и свой крохотный веснушчатый нос она совала куда надо и не надо. Самсон ходил за ней и повиновался ей беспрекословно. Но бывали случаи, когда Катя теряла над ним всякую власть.

Услышав музыку, Самсон оживлялся, размахивал в такт руками, гримасничал, а на лице появлялся румянец. За оркестром он ходил как одержимый. Любой бродячий музыкант мог легко увести его следом за собой. Но и по этому поводу детям ссориться не приходилось. Катя сама любила музыку и охотно вместе с мальчиком подолгу стояла у окон или пробиралась через щели забора в городской сад слушать духовой оркестр.

В это время город жил бурно. В садах, ресторанах, на улицах появлялись оркестры, исполнявшие патриотические марши и песни. Катя и Самсон пропадали на улицах с утра до поздней ночи. Василиса ругала их, сердилась, но справиться не могла. Жизнь дорожала, и она все больше и больше времени проводила на работе.