Пират. История фокстерьера, рассказанная им самим
Шрифт:
– Я тебе уже говорила. Пайрэт – английская кличка, а мы греки. Это просто смешно: пес с английской кличкой в греческой семье!
– Да какая разница! Такой подход – настоящий шовинизм!
– Лучше уж шовинизм, чем такая любовь ко всему иностранному! – резко ответила ему Ева.
– Ева! – строго одернула ее мать.
Мне показалось, что Христоса задели эти слова. Ева умолкла. А я так и стоял, подняв одну лапу и не зная, к кому подойти.
– Ко мне, Пират! – приказал Мицос.
Я с готовностью подбежал к нему, а он потрепал меня за ухо и неожиданно серьезно сказал:
– Слушай свою хозяйку,
Мне понравилось решение Мицоса, и я ткнулся носом ему в руку.
Лукас, сидевший рядом с братом, обрадовался и обнял меня.
– Молодец, Пират! Ох, как же я тебя люблю! – воскликнул он, но быстро сел на свое место, смутившись и даже покраснев.
– Лукас! – прикрикнула на него мать. – Ты что, забыл, что мы за столом?
– Матушка, не ругай его, – вмешался Мицос. – Это я виноват, я подозвал Пирата.
– Ну конечно, это ты виноват, – ответила госпожа Васиотакис, успокоившись и со смехом.
Обед закончился. Мужчины закурили, а двойняшки вскочили из-за стола и позвали меня. Лиза наклонилась подобрать упавшую салфетку, а я запрыгнул ей на спину и повалил на пол. Девочка рассмеялась. Я набрался смелости и снова прыгнул на нее, когда она уже собиралась встать. Анна позавидовала нашему веселью и тоже бросилась к нам, но по дороге споткнулась о Лизу и упала, придавив нас обоих. Игра вышла отличная. Но госпожа Васиотакис была не способна это оценить.
– Лиза, Анна, а ну, вставайте! Вы испачкаете платья о ковер.
Кажется, госпожа Васиотакис ошиблась. Ведь в доме у хиосской хозяйки можно испачкать ковер платьем, но платье о ковер – это просто невозможно! Чтобы доказать ей это, я бросился на Анну и снова повалил ее на пол. Но госпожа Васиотакис окончательно рассердилась.
– Анна, вставай сейчас же! И привяжи эту несносную собаку!
Но я оказался проворнее. Я как молния вылетел из рук Аннушки и бросился к дверям на веранду: краем глаза я заметил, что за спиной у моего хозяина проскочила тень кошки.
У меня вся шерсть встала дыбом! Я залаял и, пробежав по дивану, хотел уже вылететь на веранду. Но тут случилось ужасное!
Одна дверца была закрыта, а я в пылу погони этого не заметил. Раздался ужасный грохот, и я сам не понял, как оказался на полу, на спине, а вокруг меня со звоном падали осколки стекла. Но меня и это не остановило! Напуганная кошка убегала. Два прыжка – и я перемахнул через перила веранды и приземлился в куст, весь в розах и колючках. Но я ни на что не обращал внимания – ни на боль, ни на крики у себя за спиной. Я думал только об одном: во всей этой суматохе кошка сейчас от меня сбежит, а я буду опозорен и пристыжен! Я заметил, что она, обезумев от страха, кинулась к дереву, росшему прямо у забора. Тут я совсем рассвирепел, и в голове у меня крутилась лишь одна мысль: сейчас она первая доберется до дерева, и тогда я ее не достану. Так и вышло! Вцепившись когтями в ствол, она быстро вскарабкалась наверх, примостилась на ветке и закричала, шипя и отплевываясь:
– Убийца! Может, попробуешь подняться? Тогда уж я выцарапаю тебе глаза!
В бешенстве я принялся рычать и бросаться на дерево; я еще надеялся испугать ее, заставить спуститься. И она действительно испугалась и спрыгнула вниз. Но только с
Кошка испугалась, спрыгнула со стены в соседский сад и скрылась там в зарослях цветов. Мне было так грустно, стыдно и больно! Я так бесславно застрял и не смог с ней расправиться.
– А ну, стой! – прокричал я ей вслед. – Я тебя все равно найду! Доберусь до твоей рыжей морды, узнаю тебя, где бы ты ни была. И посмотрим, кто будет смеяться последним…
У меня за спиной послышались шаги и голоса. Я различил среди них голос Мицоса.
– Христос, ты раздвинь стебли, а я постараюсь его вытащить, – говорил он.
И он вытащил меня. Как ужасно я выглядел! Но все мои раны и кровь были ничто по сравнению со стыдом, ужасным стыдом от того, что я не смог поймать кошку. От злости мне хотелось самого себя искусать. А мои хозяева, кажется, наоборот, были очень довольны.
– Ну что за пес! Вот это пес!
Даже госпожа Васиотакис погладила меня, когда я вернулся на веранду.
– Смелая собачка, – сказала она, – но глупая. Дверь без стекла – уже не дверь…
Лукас был очень взволнован.
– Не ругай его, мама, – сказал он. – Смотри, он весь в крови. Скажи ему, что он молодец!
– Он молодец, да, – отозвалась она. – Но если бы он все время находился в саду, не было бы этих разрушений: теперь у нас дверь без большого стекла. Говорю вам, собаки не должны разгуливать по гостиным.
На этот раз слова хозяйки меня не расстроили. Я был так унижен, мне было так стыдно, что любое обидное слово я счел бы достойным для себя наказанием. Я был бы даже рад, если бы хозяева меня отлупили за неуклюжесть: ведь я позволил кошке сбежать…
Глава 6
Наш дом
Уже к концу недели я хорошенько изучил каждый уголок нашего дома и подружился со всеми, даже с поваром, дядей Фанасисом. Поначалу отношения у нас не складывались. Он не был плохим человеком. Совсем наоборот. Увидев меня в саду, он каждый раз выказывал мне свое дружеское расположение, а иногда даже угощал косточкой. Но стоило мне зайти на кухню, когда он был там… тяжко мне приходилось! Казалось, все кастрюли и казаны, все половники и кухонные щипцы, даже стулья – все становились на его сторону и хотели меня прикончить! Только завидев меня, все эти бездушные вещи соскакивали с полок и столов, вылезали из углов и, со свистом рассекая воздух, обрушивались всегда на одно и то же место – на мою несчастную голову! Я решил, что нам двоим одновременно не место на кухне. Уж пусть или он там будет, или я.