Пират.Дилогия
Шрифт:
Находившиеся на мостках часовыеиндейцы внимательно всматривались в противоположный берег, уже погруженный во тьму. Впрочем, она не была такой уж полной и непроглядной, словно звездами, расцвеченная многочисленными искорками костров.
Никто не сказал беглецам ни слова. Не потому, что индейцы не любили болтать – просто не осмелились, Громов ведь был старший, сам вождь благоволил ему, а уж как этот белый дьявол расправился сегодня с ямаси! Только щепки летели!
– А ну помогитека, парни!
Андрей ничуть не скрывался, действуя уверенно
– И вам всего доброго, парни! – отталкиваясь веслом от мостков, вполне искренне отозвался Громов. – А ну, Том, навались…
Негр орудовал веслами, Андрей же, едва только лодка отошла от мостков, принялся ловить парусами ветер. Ветер оказался такой, какой надо – дул под углом в корму, и небольшое суденышко, пару раз рыскнув носом, ходко пошло бакштагом вниз по реке.
Темнело. Лишь далеко на западе переливался алым и золотым светлосиний кусочек неба.
Глава 5
Декабрь 1706 г. Река Саванна
Канонир
Хоть ночь и выдалась звездной, но все же Андрей не рискнул вести шлюпку в темноте, опасаясь налететь на камни, мель или просто упереться в берег, к которому, в конце концов, и причалили, спустившись вниз по реке километров на пять – до тех пор, пока на западе еще играло закатными красками небо.
Здесь же, в шлюпке, и заночевали, укрывшись парусом, и рано утром, на заре, пустились в дальнейший путь. Ветер вел себя странно – то совсем стихал, так, что лодка медленно плыла по течению, то вдруг задувал так, что едва не переворачивал суденышко вместе с беглецами, а пару раз так забросал всех градом – едва не утонули!
Ночи стояли холодные, и путники грелись у костра, около него же и спали, укрывшись оленьими шкурамипарусами, кои вспомнивший корабельную классификацию Громов мысленно расположил гдето между парусиной номер три – «весьма крепкой» – и «пятеркой».
Питались в пути, естественно, рыбой, днем бывали дожди, но чаще – град, большую же часть пути над головами сверкало солнце, хоть чутьчуть согревая замерзших в своей легкой одежонке бедолаг. Андрей всерьез опасался за Бьянку – не простудилась бы, не заболела, ведь даже пустяковый бронхит в эти – без антибиотиков! – времена вылечить было трудно, а уж воспаление легких – так и вообще неминуемая смерть. Громов даже отрезал часть парусашкуры, сделав для баронессы нечто вроде пончо.
Несмотря на все эти трудности, путешествие проходило спокойно, никто беглецов не преследовал, да и не должны были – и у полковника Роджерса, и у Красной Сосны имелись дела и поважнее, нежели гоняться за беглым рабом и канониром, тем более что обученные Андреем артиллеристыкусабо уже свободно могли действовать
В первые дни молодой человек невольно прислушивался – не донесется ли отдаленная канонада? Нет, ничего такого не слышалось, то ли ямаси не напали, то ли напали, да не там – вот и обошлось без орудий.
Расширившаяся река казалась пустынной, ни рыбацких лодок, ни селений по низким, заросшим корявым кустарником и осокою берегам, наверняка покрытым непроходимой трясиной. Лишь на исходе седьмого дня, гдето в полдень, у левого берега показалась темная точка, в которой Андрей, всмотревшись, опознал узкую индейскую лодку, а в ней – человека с удочкой и в шляпе – рыбака, судя по всему, вовсе не индейца, а белого или негра.
– Сворачиваем! – потянувшись к веревкам, решительно заявил молодой человек. – Поговорим. Спросим.
Том растерянно обернулся:
– Но, масса… А если он…
– Не сможет, – Андрей усмехнулся. – Нас всетаки трое, да и паруса имеются – ветер попутный, на веслах шлюпку не догнать, тем более – одному.
– Тем более у нас есть ножи! – обернувшись, весело заверила Бьянка. – А уж обращаться с ними мы умеем.
Громов посмеялся в усы: ножи действительно имелись – трофейные, от тех трех дикарейямаси.
– Добрый день! – подплыв к рыбаку ближе, молодой человек привстал и вежливо поздоровался поанглийски, а затем, подумав, добавил испанское: – Буэнас диас!
Рыбак – жилистый седобородый мужичок лет пятидесяти с обветренным смуглым лицом и цепким взглядом светлых, глубоко посаженных глаз, конечно же, давно заметил шлюпку, однако убегать не спешил, хотя черт его знает – кто бы мог в этой шлюпке быть? Вдруг да какиенибудь лиходеи? Правда, а что с этого рыбачка и взятьто? Драный, с заплатками на рукавах, кафтанишко грубого сукна да меховой, из куницы, плащик? Разве что лодка – юркий индейский челн, да таких лодок на Саваннереке полнымполно и цена им в базарный день – медяха!
– Здравствуйте, – приподняв шляпу, ухмыльнулся рыбак. – Не спрашиваю, куда путь держите – видать, вы и сами не прочь меня об этом спросить, так?
Ушлый старик сразу же раскусил беглецов – ибо кто бы это еще мог быть в столь драной одежке, в лодке с парусами из оленьих шкур? Понятливый оказался дедок, шустрый – подведя шлюпку ближе, Громов заметил в рыбацком челне небольшое укороченное ружье, какие использовали кавалеристы.
– Далеко ли до моря? – первым делом поинтересовался Андрей, раз уж рыбак сам предложил спрашивать.
Старик прикрыл ружьецо оленьей шкурой:
– Ты, верно, хотел спросить – до океана, не так?
– Пусть так, – не стал спорить Громов. – Так далеко?
– Да не особенно, – незнакомец поправил шляпу и показал рукой. – Вон, за тем мысом, считай и океан.
– А селение там есть?
– А какое вам надобно? – хитро улыбнулся дед.
– Самое большое и многолюдное.
Андрей давно уже знал, что ответить и что спросить, однако дополнил: