Пират.Дилогия
Шрифт:
– Чужой фрегат каак жахнет по «Провиденс» изо всех пушек – так мачты сразу же и попадали.
– Так это что, фрегат был? Неужели испанский?
– Может, и не фрегат, может, галеон… В общем, огромный трехдечный корабль, клянусь святым Якобом!
– А ты раньше про бриг говорил, Эдвард! И точно так же святым Якобом клялся.
– Что? Я – про бриг? Ты б ушито прочистил, парень! Фрегат это был… Сорокапушечный, а то и больше! Иначе б мы им показали…
– Еще пива? – подбежал к оккупировавшим
– Да, по одной… И капусты!
Громов пошарил в карманах… увы… денежки таяли на глазах. Что было при себе, то и взяли, основные запасы бывших хозяев «Святой Эсмеральды» еще раньше ушли на провизию – сам же Андрей и настоял, чтобы честно заплатить индейцам.
Настоял, а теперь вот маялся:
– Эх, нам бы деньжат…
– Так в чем же дело? – кивая на соседний стол, неожиданно рассмеялся Мартин. – Вон, морячки в карты режутся… Я сейчас подсяду, и…
– Хочешь сказать – выиграешь? – Андрей недоверчиво хмыкнул. – Нуну…
– Конечно, выиграю, – настаивал подросток. – Я в Барселоне да Матаро еще и не таких раздевал. Только, сеньор Андреас, вы мне денег для затравки дайте… остались еще?
– На! – без лишних слов Громов протянул парню монеты, вспомнив, как ловко тот когдато вытащил ключи у боцмана «Санта Эулалии».
– Выиграет, – проводив взглядом подошедшего к игрокам парня, одобрительно кивнул Рамон. – Пташка – парень ушлый. Только потом придется за него вступиться, ежели буча пойдет.
«Пташка – парень ушлый»… Не Мартин ли и вырвал страницу из судового журнала «Эулалии»? Видать, там много чего было написано о его делах… в том числе – и картежных. Портной, блин…
Громов рассеянно кивнул и погладил эфес шпаги:
– Пойдет – вступимся. Правда, лучше б без этого обойтись.
Примкнувший к играющим Мартин метал карты довольно уверенно, если не сказать – профессионально. Ловко сдавал, раскладывал, смеялся… Оп! Похоже, что выиграл!
– А нука, покажи своего туза, парень!
– Да что ты привязался, Джо! Я сам видал – честный туз.
Мелькнули карты… тяжелое дыхание… нервный смех… Партия!
Ушлый парнишка сгреб к себе целую кучу серебра… На том игра неожиданно и закончилась, толком и не начавшись, – просто проигравшим не на что больше было играть: серебришко закончилось, а играть на видавшую виды одежку Мартин ни в какую не соглашался:
– Не, парни, ищите денежки…
Поанглийски он говорил с жутким акцентом, но вполне понятно, представившись, кем и был – каталонцем, и по этому поводу выпив на халяву чарочку рому «во здравие славного короля Карла».
– Уфф!!! – вернувшись к своим, юноша с важным видом высыпал на стол кучу серебра… не такую уж, впрочем, и большую.
Монетки, пряжка, цепочка с
Громов похолодел… Показалось?
Дрожащими руками он взял кулон… и до крови закусил губу, увидев на своей ладони изображение иконы Святой Богоматери Тихвинской. Той самой…
Глава 12
Лето – осень 1706 г. Чарльстон. Каролина
Барон Рохо
Святая Одигитрия Тихвинская сверкала на ладони Андрея благословенным брильянтом, напоминанием о далеком доме… и о несчастной баронессе, юной красавице Бьянке, принявшей страшную смерть от рук поклонников Сатаны! Красный Барон… проклятая секта! И проклятый корабль – Громов видел его здесь неподалеку, в гавани. Бьянка… Именно ей молодой человек когдато подарил медальон с изображением Богоматери, и вот теперь – снова держал изящную, оправленную в нержавеющую сталь, иконку в руках… и думал.
Как? Как она могла очутиться здесь, за тридевять земель от Барселоны? Громов вздохнул – да много какими путями. Украшение (оберег!) могли запросто снять с мертвого тела девушки, а уж потом… пути Господни неисповедимы, а Барселона – крупный и весьма посещаемый порт.
А этот «ктото» – кто снял кулон – несомненно, мог бы сказать хоть чтонибудь о том, куда делось тело Бьянки! Правда, Одигитрия вполне могла попасть сюда через целую цепочку посредников: ктото снял, ктото – проиграл в карты или купил, проиграл, снова купил… и так вплоть до Америки, так что надеятьсято особенно было не на что. И все же…
– Воон тот парень в красном кафтане, – кивком показал Мартин. – Похоже, он уходит уже.
– Вижу, что уходит… Ждите!
Быстро поднявшись, молодой человек нагнал незадачливого картежника уже на улице:
– Можно вас, сэр?
– Вот уж мало кто называет старого Джона Смоллетта сэром! – обернувшись, расхохотался тот.
Невысокого роста, но широкий в плечах, с круглым добродушным лицом, обветренным и покрытым густой сетью морщинок, этот немолодой уже человек чемто напоминал диккенсоновского мистера Пиквика, как его представлял себе Громов.
– Что вы хотели… сээр?
– Так вы, значит, Джон Смоллетт? Очень приятно. Меня зовут Андреас.
– Вы француз?
– Нет, русский.
– Русский?! Ого! – удивленно воскликнув, мистер Смоллетт окинул собеседника пристальным взглядом, в котором было больше какогото сельского лукавого любопытства, нежели неприязни либо открытой вражды. – Далеконько же вы забрались… сээр!
– Дядюшка Джон! Эй! – вся проигравшаяся сегодня компания остановилась на углу, у пирса. – Ты что там застрял?