Пиратка Карибского моря. Чёрный Алмаз

Измайлова Ирина Александровна

Но он не успел выстрелить. Покуда леди Дредд, распрямившись, будто пружина, вскакивала с земли, намереваясь броситься на убийцу, в воздухе просвистела, крутясь, словно бумеранг, самая обыкновенная палка. Правда, она была выточена из твердого, как камень, черного дерева.

Удар пришелся точно в лоб, и стрелявший с коротким воплем рухнул лицом вниз под испуганные крики пеонов и дружный рев ослов. Погонщики приметили шедшего рядом с их телегами незнакомца, но не обратили на него особого внимания: в их городишке постоянно появлялись пираты всех мастей, и человек, похожий

на флибустьера, менее всего мог вызвать опасения и подозрения: ну, не маис же он собрался воровать?

Вероника в три прыжка оказалась возле упавшего, локтем отшвырнула топтавшегося рядом пеона, подхватила и сунула за пояс разряженный пистолет, а заряженный живо направила в лоб все еще лежавшего без движения незнакомца:

— А ну-ка живо, ублюдок! Кто подослал тебя сюда?!

— Вряд ли в ближайшие пять-десять минут он будет в состоянии что-то сказать! — заметил, подходя к девушке падре Патрик. — Палка у меня тяжелая, а кидать ее я, как видишь, не разучился.

Леди Дредд выпрямилась. Ее глаза сверкали.

— Теперь я понимаю, почему вас называют «пиратским аббатом»! — воскликнула она.

— Нет, нет! — засмеялся монах. — Это впервые с тех пор, как я принял постриг. И надо же — в постный день! Представляю, какую епитимью наложит на меня настоятель!

— Вы видели, откуда взялся этот парень? — спросила Вероника пеонов.

Но те едва ли ее слышали: ослы продолжали реветь. Тогда леди Дредд подняла пистолет и выстрелила. Ослы озадаченно замолчали (хотя первый выстрел произвел на них обратное действие!), зато в ужасе завопили пеоны.

— Молчать! — грозно рявкнула девушка. — Спрашиваю еще раз и не стану спрашивать в третий раз: кто-нибудь видел, откуда пришел этот человек?

— Он присоединился к нам возле поворота на пристань! — выдавил один из погонщиков. — Верно, сошел с какой-нибудь из двух посудин, что сегодня там пристали… Мы же не знали, что он…

— А вас никто ни в чем и не обвиняет. И ступайте наконец куда шли. Мне не нужны здесь ни ваши перепуганные рожи, ни ваши ослы. От них только шум!

Вероника поднесла к губам свисток, который, как обычно висел у ее пояса, и трижды в него дунула. Не прошло и минуты, как из ворот пулями вылетели двое матросов, а за ними — Ник и Джулиан.

— Что это, капитан? — растерянно спросил первый помощник, указывая на валявшееся в пыли тело.

— Это? — усмехнулась леди Дредд. — Первый за много лет грех падре Патрика. А еще, как я полагаю, привет от нашего старого друга — Тича Черной Бороды. Возьмите-ка его, ребята, постарайтесь побыстрее привести в чувство и доставьте ко мне. Я снова буду на террасе и очень, вы слышите, о-очень хочу узнать, кто еще прибыл в устье Блэк-Ривера вместе с этим молодцом, а главное — откуда мистер Тич их послал.

— Не беспокойтесь, капитан! — Рей ухватил лежащего за ворот жилета и рывком поднял на воздух, словно выдернул из земли пучок овощей. — Все, что вы хотите узнать, вы узнаете.

В тот же вечер капитан Черный Алмаз осмотрел свой восстановленный и как следует подновленный корабль и отдал приказ команде на следующее утро готовиться к выходу в море.

Пираты не удивились.

Скорее обрадовались. Они давно этого ждали, изнывая от безделья и уныло просаживая в прибрежных трактирах свою двойную долю добычи.

Наутро, едва рассвело, бриг «Черный алмаз» поднял паруса. Ветер, как нарочно, оказался попутный. Корабль вышел из небольшой гавани и взял курс к Панамскому проливу.

Глава 4

«БАЛЛАСТ ЗА БОРТ!»

Все, кто когда-либо встречал капитана Роберта Тича, утверждали, что он очень часто бывает пьян. И бессовестно лгали. Потому что пьян он бывал постоянно. За долгие годы он настолько приучил свое нутро к рому, что, наверное, мог бы умереть, не выпив очередной кружки и не добавив в кровь новой порции зелья.

Постепенно ром стал казаться ему слишком слабым напитком. Черная Борода попробовал перейти на спирт, однако тот приходилось пить одним глотком, и это не вызывало привычного пирату наслаждения. Однажды он изобрел свой собственный напиток: добавил в ром порцию пороха, размешал и, опустошив кружку, заявил: «Вот это как раз то, что нужно!»

Никто из тех, кто плавал на кораблях Тича (поначалу у него их было три), не имел права оставаться трезвым. Иные пираты «Отмщения королевы Анна», коим было невмоготу поглощать такое количество рома, даже пытались обманывать капитана: наполняли кружки из бочонка с водой, в которую ром лишь добавляли. Они пользовались тем, что у Черной Бороды была своя объемистая фляга, которую он постоянно пополнял пороховым зельем и пил только из нее.

Но однажды он раскрыл обман и, придя в бешенство, застрелил троих матросов. Двое из них были пойманы с кружками воды, третий лишь заподозрен в трезвении, однако его возражений и клятв Черная Борода даже не стал слушать. После этого несколько человек сбежали с корабля. Сократились и команды двух других судов, так что, в конце концов, Тич оставил в своей «флотилии» лишь одно судно — свой любимый корвет «Отмщение королевы Анны», и плавали на нем теперь одни только беспробудные пьяницы.

Казалось бы, такая команда была обречена на скорую гибель. Однако до поры до времени какая-то темная сила оберегала Роберта Тича и его головорезов от многих опасностей. Изо всех своих кровавых приключений пираты обычно выходили если и не победителями, то чаще всего целыми и на целом корабле. Их потери бывали обычно невелики.

На Карибских островах, на побережье Южного моря и Атлантического океана, где тоже появлялся корабль Черной Бороды, за ним укрепилась прочная слава неуязвимого. Некоторые флибустьеры шептались в кабаках Ямайки или Барбадоса о том, что дьявольская смесь во фляге Тича — колдовское зелье, благодаря которому от его тела отскакивают пули, а сабли и ножи об него тупятся. Многие верили в это, тем более что ни разу не слыхали о сколько-нибудь серьезных ранениях знаменитого головореза.

Неуязвимым, защищенным особым колдовством считали и его корабль. Поговаривали даже, что Тич сам строил его с помощью какого-то мастера-чернокнижника, смазавшего особым зельем каждую доску, все мачты и даже весь такелаж.