Пиратские игры
Шрифт:
Сухомлин пожал плечами. Полундра, как ему казалось, был излишне строг к пленному. Хотя приведенные старлеем доводы тоже выглядели убедительно…
Через несколько минут Павлов снова отправился в заросли, чтобы продолжить наблюдения. Вскоре он подозвал к себе курсанта и протянул ему бинокль, указав, в какую сторону надо смотреть. Тот увидел, что далеко на горизонте показался вертолет. Винтокрылая машина была еще слишком далеко, чтобы рассмотреть какие-нибудь опознавательные знаки, но, судя по направлению полета, вертолет летел к паруснику. К тому же к его полозьям были прикреплены поплавки для спуска на воду. Полундра принялся вслух рассуждать:
— Черт
Осторожно подобравшись к берегу, Полундра припал к биноклю. Наконец стали видны детали вертолета. Он был окрашен в пустынный желто-коричневый цвет. Спереди виднелось изображение акульей пасти с острыми зубами, что лишало лицевую часть вертолета маскировки, зато придавало воинственный и зловещий характер. Полундра узнал в летающем хищнике боевой европейский вертолет «UH-1D», состоящий на вооружении бундесвера. На борту вертолета красовался голубой прямоугольник, на котором белой краской был нарисован земной шар, обвитый лавровым венком.
— Значит, миротворцы ООН, — шепнул сам себе Полундра, — ну что же, хотя бы не боевики.
Вертолет и впрямь, как акула, начал кружить вокруг корабля, постепенно уменьшая круги и снижаясь. Судя по движению на палубе, Полундра понял, что пираты не ожидали появления миротворцев. Африканцы расположились вдоль бортов с автоматами на изготовку и приготовились открыть огонь.
Сзади кто-то дотронулся до плеча Полундры. Тот резко повернулся и увидел Сухомлина.
— Товарищ старший лейтенант, может, ракету пустим, чтобы нас заметили?
Какие-то нехорошие предчувствия затаились в голове Полундры. Да и вообще, спешить он не любил.
— Подожди, пока рано, — остудил он порыв курсанта, — посмотрим, чем это закончится. И вообще, не оставляй лагерь без присмотра, быстро назад!
В это время залаял Тузик, но морякам было сейчас не до пса. В последующую минуту нехорошие предчувствия Полундры подтвердились: из двери вертолета появился африканец в камуфляже без ооновских нашивок, начав махать руками и что-то кричать тем, кто стоял на борту парусника.
— Странно, что за ООН? — вслух произнес Полундра.
Когда пираты увидели сигнализирующего им чернокожего, они тут же опустили оружие, приветственно размахивая ему в ответ. Это было уже совсем странно. Вертолет спокойно сел на воду. Из него спустили надувную военную лодку, в которую сел тот самый африканец и еще один — белый. Вот второй уже был в форме «голубых касок». Лодка направилась к паруснику.
Через линзы бинокля Полундра отчетливо разглядел на униформе миротворца нашивки морской пехоты бундесвера.
— Так-так, забавно получается, — процедил он сквозь зубы.
Тут к Павлову с лаем подбежал сорвавшийся с привязи Тузик. Полундра мигом смекнул, что в лагере произошло что-то неладное. Решив временно прекратить наблюдение за кораблем, он пулей метнулся к месту стоянки и увидел, что на том месте, где сидел связанный Али, остались лишь веревки. Каким-то чудом коварный сомалиец умудрился ослабить крепкие узлы Полундры, а потом, улучив момент, когда никого из моряков не было рядом, полностью освободился от веревок. Озираясь вокруг, Павлов заметил беглеца: тот вынырнул из воды, чтобы набрать воздуха, и вновь нырнул, что есть силы плывя к паруснику.
«Если он доберется до
Глава 21
Жаркое африканское солнце разливало беспощадные лучи на бескрайнюю водную поверхность Индийского океана, который был похож на огромное зеркало, украшенное драгоценными камнями, переливавшимися тысячами оттенков. Среди этого великолепия парусник казался каким-то ненастоящим, будто игрушечным. На борту было очень оживленно. Повсюду слышались крики, люди расхаживали по палубе, махая руками. Несколько африканцев разворачивали мотопомпы, доставленные вертолетом, мерно гудевшим неподалеку от судна. Мотопомпы были предназначены для откачки воды с судна. По всей видимости, кингстоны уже были перекрыты, и вода потихоньку убывала. Неподалеку от них стоял Хасан, похожий на застывшую восковую фигуру: руки скрещены на груди. По его лицу совершенно невозможно было догадаться, о чем он думает…
Неподалеку от африканцев находился Фогс в компании с несколькими миротворцами. Они были довольно расслабленны и спокойны, однако оружие придавало им достаточно грозный вид. Вели беседу на немецком языке, по всей видимости, упоминая что-то очень смешное, поскольку то и дело их громкий смех раскатами разносился по всей палубе. Резкая и грубая для уха Стенина немецкая речь приводила офицера в состояние смутного волнения. Он никогда не любил немецкий язык, считая его неблагозвучным.
Голова кавторанга была готова лопнуть от слишком быстрой смены событий. Он уже ничего не мог понять. Ему срочно нужны были какие-нибудь объяснения. Все происходящее в последние несколько часов напоминало офицеру кошмарный сон. Он бы, кажется, все отдал за то, чтобы сейчас проснуться. Но, к огромному сожалению, это было невозможно — реальность все более угнетала его и железной хваткой душила за горло. Окинув взглядом палубу и оценив ситуацию, он пришел к выводу, что разумнее всего поговорить с Фогсом, поскольку тот был миротворцем, к тому же, как понял Стенин, явно занимающим не последнее место в военной иерархии. Собравшись с мыслями, кавторанг подошел к военному и отчеканил командным голосом: «В чем дело? Что тут происходит?»
Фогс спокойно посмотрел на россиянина, затем его лицо расплылось в улыбке, больше похожей на оскал, и он произнес с какой-то медлительностью, явно несвойственной немцам:
— Все в порядке. У вас не должно быть причин для беспокойства.
Стенин в свою очередь натянуто улыбнулся и про себя подумал: «Надо же, как заговорили! А то, что всю команду отправили в океан в какой-то кастрюле? Плюс ко всему на паруснике полно африканцев, да и миротворцы явно не пытаются освободить судно. Это у них и есть порядок? Да черт бы их всех побрал…» Тут поток его мыслей был прерван миротворцем, продолжившим говорить:
— А вы правильно повели себя, не оказывая сопротивления пиратам. Я думаю, что вы отличный командир, — теперь голос Фогса был уже более серьезным, но с нотками какой-то непонятной иронии.
После этих слов кавторангу стало совершенно очевидно, что миротворцы с пиратами заодно, однако его мозг категорически отказывался понять: зачем?
Немец оглядывался по сторонам, затем взгляд его застыл в одной точке, он сосредоточился и произнес:
— Никак не могу понять, кто же мог открыть кингстоны? Кому это нужно?