Пиратское солнце
Шрифт:
— Силы Веги больше не могут непосредственно общаться, — ответил теперь этот вычислительный процесс. — Они слишком чужды друг другу. Что бы ни вырастало, что бы ни способно было желать, оно обладает сейчас божественной силой.
И все же необходимо достигать каких-то компромиссов. Поэтому мы выделили место, где наши силы могут безопасно соревноваться. Микрокосм, если хотите, арена, на самом краю системы Веги. На ней мы можем вести борьбу и создавать союзы, и вести переговоры, если беседа возможна, и постепенно… координировать наши усилия.
Он потряс головой:
— Но какое… Ты говоришь о Вирге?
Она покачала своей
— Не о Вирге. Я говорю о много бoльшей арене, в которую Вирга входит одной из составных частей.
— Я не…
Впрочем, понимать-то он отчасти понимал — или, по крайней мере, у него мелькнули проблески воспоминаний, кажется, поясняющих сказанное. Это, конечно, были не его воспоминания — впечатление от необъятных изгибающихся черных очертаний, отсекающих звезды, десятками уходящих в невообразимую даль. Или ощущения рыбешки в бескрайнем косяке, которая проносится по каналам энергии между кустящихся конструктов, сверкающих словно полночные города, но на вид скорее взращенных, чем построенных. Чейсон припомнил — или припомнила Телен — сложные игрища, развертывавшиеся в темноте, в которых множество видов, живших вокруг Веги, учились совместным действиям. Здесь, в безопасном удалении, на краю звездной системы, они исследовали слабости друг друга, познавали чужие желания и цели, и постепенно приходили к сглаживанию отношений, пактам или нейтралитетам, которые позволяли всей системе двигаться вперед. Для человека место, которое Аргайр обозначила как арену, выглядело огромнейшим строительным проектом, и одной из его главных изюминок была Вирга.
— Цивилизации и блоки сил, обращающиеся вокруг Веги, образуют экосистему, но это незавершенная экосистема, — сказала Телен Аргайр, — она полна болезней и вымирания. Прогресс на арене для экспериментов остановился. Одна из главных сил арены, Кандес, многие столетия назад прекратила сотрудничество. Сейчас весь проект под угрозой.
Я показала вам эти подробности, потому что вам я не враг. Мой лагерь не собирается причинять вред вам или вашему народу. Мы просто хотим спасти свой собственный народ, а Кандес встал на нашем пути.
Я открыла вам свои секреты. Пришел ваш черед ответить взаимностью.
Чейсон напрягся, готовясь к эпической битве разумов с этим подлым оккупантом. А случилось лишь то, что он ударился в непрошеные воспоминания: ночные разговоры с Венерой про легенды об Анетине и ключах от Кандеса; планирование экспедиции; посещение туристического центра, чтобы найти карту Анетинова клада. Они пропархивали в голове быстро и непринужденно — образы Венеры, поднимающей ключ ближе к свету фонаря, ее отлет с флагманского корабля Чейсона к Кандесу вместе с Хайденом Гриффином и Обри Махаллан.
Он лихорадочно пытался думать о чем угодно другом, но никак не получалось. Все, что ему приходило на ум — это Венера, держащая ключ.
— Ага, — сказала Аргайр. — Спасибо. Это все, что мне требовалось знать.
Они наседали ей на пятки. Пытаясь оторваться от упорно преследующей полиции Кормчего, Антея, пригнувшись, лавировала между лужицами полумрака в арках проходов и за колоннами. Носясь зигзагами по улицам, от тени к тени, она попала в район неброских, но процветающих магазинчиков; в темных ущельях между зданиями их покачивающихся вывесок было почти
Она не до конца была уверена, туда ли попала, и помедлила под качающейся вывеской, водя взглядом туда-сюда вдоль проспекта, который ей доводилось видеть только при дневном свете и запруженным людьми. В конце концов Антея чертыхнулась и дернула за язычок колокольчика рядом с закрытой дверью. Звяканье показалось оглушительным, и она представила себе, как лавочники по всей улице судорожно просыпаются, разбуженные павловским рефлексом. Собственная нервозность заставила ее улыбнуться — но всего на секунду. Затем она обняла себя руками и принялась ожидать.
Глухие шаги, прибывающий свет в окне — и смотровой лючок в центре двери отворился.
— Вы хоть представляете, который час? — спросил тонкий и немолодой мужской голос.
— Я ищу Мартина Шемблза, — сказала Антея.
Собеседник рассмеялся.
— Как будто это какое-то оправдание, чтобы меня будить! Мало ли кто кого «ищет», тем более — после комендантского часа. И зачем это надо тому, кого вы ищете?
— Мартин, это я, Антея Аргайр. — Он не ответил, и она подумала, не забыл ли он ее, чего доброго. — Из внутренней стражи?
Маленький лючок захлопнулся, и со скрипом наполовину приотворилась вся дверь.
— Знаю я, кто ты такая, девочка. Не мешкай, патруль будет с минуты на минуту.
Антея вздохнула, когда пожилой мужчина в бордовом халате закрыл и запер дверь. Глядя на седую копну его волос и толстые очки, она перенеслась в прошлое, и на мгновение ей показалось, будто прошлого года как и не бывало. Потом он повернулся, и она увидела новые морщины от забот на его лице. Антея уставилась в пол.
— Я не была уверена, что попала по адресу, — сказала она.
— Я тоже до сих пор не уверен, — отозвался Шемблз. Он поднял свечу, вглядываясь в ее лицо. — Ого! Что стряслось?
— Это, пожалуй, долгая история.
— Хммм! Нынче со всеми историями так. Ну, идем.
Он повел ее через магазин. Свет свечи смягчал прямые уголки сотен логарифмических линеек, которые висели в настенных шкафах или стояли на маленьких подставках в стеклянных витринах. Здесь были линейки для занятий тригонометрией, линейки для расчета траекторий ракет и всякие прочие линейки, например, для определения того, насколько нужно зауживать верхние этажи дома по сравнению с фундаментом. Самые дешевые изготавливались из дерева, лучшие — из слоновой кости или стали.
Шемблз заметил, что она восхищается товарами, и фыркнул.
— В последнее время просто бешеный спрос на оружейные прицелы, — сказал он. — Все, что я изготовил за прошлый год, теперь целятся прямо в ту маленькую лодочку, припаркованную возле адмиралтейства. Какая тонкая ирония, однако.
— Да уж, я думаю, — сказала она, проходя за ним по коридору за прилавком. — Для вас, как члена подполья Эйри и всего такого.
— Значит, вот с чем связан твой маленький визит? — спросил он ее. — Я, кажется, припоминаю, что страже наплевать на местную политику. И тебе тоже. У тебя более возвышенные и глобальные заботы, так, нет? — Он усмехнулся. — Что-то насчет реформ в самой страже, насколько мне помнится.