Пираты Карибского моря. Проклятие капитана
Шрифт:
Испанская королева, красивая стройная женщина, внимательно, даже не без интереса, выслушала историю и просьбу графини де ла Куэва, игриво похлопала ее по щечке и только сказала на несколько ломаном испанском:
— Хорошо, что мой супруг не найдет возможности упрекнуть меня в том, что я лично знакома с вашим корсаром де ла Крусом. Считайте, что яблоко уже упало с дерева.
Для Иннес эти слова прозвучали, как если бы смертельно больному доктор сказал: «Завтра вы будете абсолютно здоровы». И ей показалось, что никогда еще так ярко не горели восковые свечи, свет которых многократно отражался в овальных
Через неделю графиня получила в морском министерстве необходимые бумаги, быстро собрала нужные вещи и отправилась в сопровождении слуги в порт Малага, откуда вскоре должен был отплыть галеон в Гавану.
И на этот раз Педро повезло. Не прошло и недели, как он уже установил доверительные отношения почти со всеми тюремщиками. И среди них оказался один из дальних родственников Доброй Души. Так что очень скоро наладилась эпистолярная связь между Педро и его друзьями, а в часы обеда в его одиночной камере аппетитно пахло жареными цыплятами или лангустами — наиболее любимыми блюдами де ла Круса. Никто не умел так вкусно готовить цыплят на вертеле и лангустов на сковороде, как жена боцмана. Более того, хотя это и строго запрещалось, Доброй Душе удавалось устраивать тайные свидания капитана с его друзьями.
Вместе с тем положение де ла Круса было весьма сложным. План побега из тюрьмы он отверг сразу — в гавани на якорях стояла «Каталина». Вывести ее из порта без ведома губернатора или начальника крепости Эль-Морро Лоренсо де Прадо было практически невозможно. Следующий рейс кораблей из Гаваны в Испанию ожидался только через три недели. Еще месяц, так считали друзья, уйдет на оформление бумаг в Мадриде. И, если только прошение де ла Круса губернатор отправит в Мадрид, еще месяц уйдет на то, чтобы документ на продление патента доплыл до Гаваны.
— Пойми, — горячился Девото, — губернатор такая скотина, что, получив из Мадрида твои бумаги, не сразу передаст их тебе. Говорю, что лучше моего плана нет! Мы завладеваем Дженнингсом, пока губернатор как-нибудь его не выпустил. Спрячем пирата и пошлем письмо губернатору. А до того заставим англичанина трижды написать признание о его партнерстве с губернатором.
— Зачем трижды? — поинтересовался Тетю.
— Сейчас поймешь! Если губернатор заартачится, мы выведем Дженнингса на главную площадь и вынудим говорить перед народом.
— Нас тут же всех инквизиция и приберет к рукам, — резонно заметил Педро.
— О, нет! Мы им покажем второй экземпляр признания и сообщим, что третий находится в надежных руках влиятельных людей, которые, если с нами что случится, тут же отправят бумагу в Мадрид — королю. Как новый король воспримет сотрудничество его губернатора на Кубе с врагом Испании английским пиратом? А?
— Да, такая история может совершить переворот в Гаване. К власти снова смогут прийти люди профранцузской партии, — заметил Тетю.
— А бедная моя Каталина будет продолжать страдать, — резюмировал Педро.
— Я продолжаю настаивать на подготовке к захвату англичанина! Педро, Тетю, другого ничего у нас пока нет. Но мы будем решать, что делать дальше, втроем. Один я действовать не буду! — заверил Девото.
Тут им подали знак, что время их встречи окончено.
«Скорая Надежда» рыскала в устье Миссисипи и обшаривала берега Флориды.
И тогда, в ожидании возвращения Боба с большей частью команды корабля, женщины предавались воспоминаниям и душевным беседам.
— Донья Кончита, вы в прошлый раз что-то говорили о Всемирном потопе и мужчине. Я не поняла. Переспросить вас мне помешали. — Каталина взяла со столика, стоявшего под тентом, высокий бокал с кокосовым молоком, отхлебнула глоток.
— Я тогда вспомнила, что очень часто в своей жизни повторял мой отец: «Всемирный потоп не принес результата: человек остался в живых». Поскольку в испанском языке человек и мужчина обозначаются одним и тем же словом, ты забеспокоилась о мужчине.
— Ну конечно, о моем Педро, — глаза девушки вспыхнули и тут же потускнели.
— Видишь ли, получается так, что, по мере того как идет жизнь, человек превращается в худшее из всех животных! Начну с того, что он жесток, безжалостен не только по отношению к другим, но и к самому себе. В мире нет большего парадокса, чем человек. Это непредсказуемый букет противоречий, которыми чаще всего он не в состоянии управлять.
— Странно все это!
— Однако это так. Прославленный французский философ и математик Блез Паскаль хорошо сказал: «Человек по своей природе доверчив и подозрителен, труслив и беспощаден». Недаром говорится: не восхваляй никого, пока он не умер.
— Что вы сегодня, донья Кончита, говорите мне такие страшные вещи?
— Деточка, ты все это должна знать заранее, ведь потом тебе придется убедиться в этом на собственном опыте. Дай тебе бог, чтоб познала ты меньше.
— Сейчас вспоминаю, что моя няня дома, в Тринидате, часто говорила, что человек постоянно живет словно маятник, между горем и счастьем.
— Редко люди бывают по-настоящему счастливы…
— Тогда я этого не понимала. Но ведь Педро найдет меня, и мое горе и несчастье испарятся, — Каталина прижала руки к лицу.
— Когда мы мечтали с моим любимым, как нам соединить наши жизни, он часто повторял, что наш дом сможет заменить целый мир, но никогда этот мир не заменит нам нашего дома. Есть самое дорогое место на земле, благословенное — это очаг.
— Я хочу его иметь! Ведь женщина в нем — царица! — Каталина весело рассмеялась.
— Женщина в нем царица тогда, когда она полна любви, целомудрия и доброты, — донья Кончита умолкла и унеслась куда-то далеко в своих мыслях.
Каталина выждала минуту и попросила донью Кончиту рассказать ей о женщинах еще что-нибудь.