Пираты Короля-Солнца
Шрифт:
— Жан еще себя покажет, — сказал Шарль-Анри, — Вот увидите!
— Может, увидим, может, нет, — пожал плечами Серж, — Скорее всего, не увидим. Скорее всего, король не сегодня-завтра вызовет Жана ко Двору, а Двор, скорее всего, его обломает. И вы, вернувшись во Францию, чего я от всей души вам желаю, Шарль-Анри, не узнаете в придворном надушенном маркизе, или, быть может, герцоге, своего приятеля по коллежу, мечтавшего в детстве о морских путешествиях. Да какой мальчишка не мечтал об этом в детстве!
Оливье встал, вонзил свою шпагу
— Что это делает наш магистр? — спросил Люк.
— Sillence! [42]– прижал палец к губам Оливье, — Вы очень много болтаете, и очень много лишнего. Потом сами будете жалеть.
— Это у них еще Франция из головы не выветрилась. И Двор Короля, — усмехнулся Гугенот.
— Франция не должна выветриваться из головы! — закричал де Линьет, — Никогда!
42
Sillence! — Молчание! /англ./
— Да я не о том, уважаемый виконт, — сказал Гугенот, — Но Двор должен выветриться. Чем скорее, тем лучше для всех нас. Впрочем, чем дальше мы будем от Франции, тем больше наши разговоры будут приобретать восточный колорит.
— А розу эту, — сказал Оливье, — Я прикреплю к гарде моей шпаги. Вспоминайте древних римлян. Эти ребята умели пить! Взглянув на висящую над пиршественным столом розу, благородные патриции говорили себе: 'Стоп! ' и, как бы ни бухали, но прикусывали себе язык во время самых разнузданных оргий.
— Кыф! — сказал Гугенот, — Это я по-арабски.
— Кыф!!! — со смехом закричала компания.
— А еще, — сказал де Невиль, — Тут, на гарде шпаги, моя роза. Роза Невилей. На гербе. Мы пируем под розой Прованса, которая настоящая и розой Невилей, которая металлическая. О, я уже очень хороший, если заговорил о розе моих предков.
— Ты уже говорил это. Мы все видим, какой ты хороший, — пробормотал Гугенот, — Люк, как вам нравится эта композиция? Шпага, вонзенная в грот-мачту и роза в крестообразной гарде.
— Роза и крест, — сказал Люк, — Поэтично. Художественно. Но все-таки в роли Пиратов вы более оригинальны. Римлянами нынче никого не удивишь. Вернее, псевдоримлянами.
— Посмотрите не розу и не болтайте лишнего, — заявил де Невиль и уселся под своей шпагой.
— Ай, де ми, — сказал Люк, качая головой, — Что твой дамоклов меч. Не будь темно, сделал бы набросок, может, пригодился бы когда. Но я вас запомню, господин де Невиль. Вы не боитесь сидеть под такой острой шпагой? Судя по блеску, она у вас очень остро отточена. Что бритва или мой резец.
— Свое оружие не ранит, — смеясь, сказал де Невиль, — Но вы так и не рассказали нам, как вас встретил герцог де Бофор.
— Отлично встретил, — сказал Люк, — Я пришел в резиденцию герцога как есть, в своей перекрашенной одежде и стоптанных башмаках. Хотя
— Дворянскую грамоту? — спросил Гугенот.
— Нет. Я же говорил вам, шевалье, Бофор не знает. Я предъявил свое свидетельство 'витражных дел мастера' , единственный документ, который мог подтвердить мою профессию.
— Но, молодой человек, мне не нужны витражисты. Какие к черту витражи на войне с арабами? — фыркнул герцог.
— Разве, герцог, завоевав эту страну, вы не будете строить храмы? Тогда и витражист сгодится.
Какие-то важные вояки смотрели на меня как на безумца, а герцог усмехнулся и покачал головой.
— Я, — сказал герцог, — Нарвался еще на одного романтика. И откуда вы беретесь на мою голову?
— У меня к вам записка от вашего друга, графа де Ла Фера.
— Это другое дело, — сказал герцог, — Из-под земли, что ли, милейший Атос выкапывает этих романтиков? Ну, посмотрим, на что вы способны. По записке Атоса я не понял, знаком ли мой любезный друг с вашим творчеством.
— Нет, герцог, не знаком, — честно ответил я, ибо портрет гризетки был для меня обычной работой. Я был способен на большее!
Герцог хлопнул в ладоши. Вошел известный вам милашка-паж Анри де Вандом.
— Что вам угодно, монсеньор? — спросил паж.
— Дай твою акварель и кисти этому господину, — велел герцог, — И поживее, у меня много дел собралось напоследок.
— Слушаю, монсеньор, — ответил паж и вскоре пригласил меня в соседнюю комнату, где стоял маленький мольберт, предназначенный для акварели. Рядом с мольбертом, на столике — стакан с водой и акварельные краски. Все это было… школярское какое-то, несерьезное. Но я не знал, что герцог устроит мне экзамен и свои краски не взял. Я предположил, что сейчас герцог велит мне изобразить этого очаровашку-пажа. Но герцог выбрал не пажа. Он подошел к окну, выглянул во двор. Там было полно народу, в основном солдаты. Какая-то веселая компания под самым окном играла в кости. Парень, которому особо везло в игре, привлек внимание герцога. Это был здоровый рыжий великан, по комплекции не уступавший громиле Портосу.
— Викинг! — позвал его Бофор.
Парень вскочил.
— Поднимись суда!
Детина явился и предстал перед нами. В куртке из буйволовой кожи, с рыжими кручеными усами, с длинной бородой, этот малый сразу заполнил пол — комнаты. Даже Бофор рядом с ним казался юношей. Генералы его сразу как бы стали меньше ростом.
— Изобразите мне этого парня. Но не в куртке, а в гвардейском мундире. Вот, как на господине Д'Аржантейле, полковнике Королевского Полка. И без бороды! Сможете?
— Запросто. Садитесь, сударь.